Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году - Лионель Данстервилль Страница 39

В начале июня я получил радостное известие о том, что достаточное количество войск, необходимых для удовлетворения насущных требований, уже в пути. К Хамадану шел маршем остаток 14-го Гусарского, у Керманшаха стояло восемь бронемашин, а мобильная колонна в тысячу штыков Гемпширского полка и гуркхов ^[21] с двумя горными орудиями на всех парах мчалась на 600 фургонах «форд» и, вероятно, прибудет в Казвин к 12 июня. Передвижение такого количества машин затруднялось нехваткой бензина, но нам удалось накопить вполне достаточно топлива, чтобы довести их до места. Но к тому времени, когда эта колонна достигла Казвина, она уже не могла зваться «мобильной» — тяжелый путь плохо отразился на машинах, не хватало запасных частей, и для немедленного использования оказались пригодны менее пятидесяти процентов автомобилей.

В дополнение к этим войскам из Багдада в Казвин направлялась 8-я батарея Королевской полевой артиллерии.

Теперь перед нами стоял окончательный выбор: договориться с Кучек-ханом или сразиться с ним, хотя правильнее было бы сказать, что мы предоставили этот выбор ему. Посредством посланников мы несколько раз обменялись своими точками зрения, но надеяться на какое-либо мирное решение не представлялось возможным. Было бы уж слишком ожидать от Кучек-хана, что, выставив напоказ свою храбрую армию и превознося ее доблесть самым воинственным образом, он теперь смиренно покорится, дабы увидеть, как наши войска беспрепятственно пройдут через его укрепления. Таким образом, из этих переговоров ничего не вышло, и в качестве последнего средства я отправил полковника Стоукса с белым флагом, наделив его полным правом говорить от моего имени. Я беспокоился о том, что может случиться с капитаном Ноэлем и другими пленными в руках дженгелийцев, если мы объявим им войну. Число заключенных значительно возросло, но теперь Ноэль оставался единственным англичанином среди них. Оукшот и Макларен сбежали; Ноэля заковали в цепи и держали в подземелье. Среди других пленных имелись один французский офицер и несколько русских.

Я уполномочил полковника Стоукса заключить любое разумное соглашение с Кучеком, причем нашими безусловными пунктами стали немедленное освобождение всех пленных, открытие дороги на Энзели и гарантия беспрепятственного передвижения наших войск по дороге. Взамен я предложил ему свободу действий в отношении любых шагов, которые он мог предпринять в связи с внутренней политикой Персии.

В течение двух дней полковник Стоукс оставался в штаб-квартире Кучек-хана близ Решта, но смог добиться лишь уклончивых ответов. Будучи не в состоянии убедить дженгелийцев в бессмысленности их действий и зная, что в соответствии с нашим планом вот-вот начнутся военные действия, он прекратил переговоры и в тот же день, когда начались боевые действия в Манджиле, отправился в Энзели.

5 июня я согласился на то, чтобы Бичерахов привел в движение свои войска с целью наступления на дженгелийцев у Манджиля и захвата моста. Таким образом, в тот день из Казвина выступила объединенная армия, состоявшая из нескольких тысяч казаков, включая артиллерию, кавалерию и пехоту, одного эскадрона 14-го Гусарского полка под командованием капитана Поупа и двух наших бронемашин. Было также решено, что, когда начнутся военные действия, в них примут участие два аэроплана с аэродрома в Казвине. К силам Бичерахова я прикомандировал майора Ньюкома из канадской армии в качестве финансового советника и капитана Дербишира для наблюдения за снабжением. Полковник Клаттербак по-прежнему оставался офицером по связи с русскими, а майор Роулендсон, который также говорил по-русски, сопровождал силы для выполнения общих обязанностей.

К 11 июня 1918 года все было готово для наступления на позиции дженгелийцев. В ночь на этот день Бичерахов собрал свои силы в Бала-Бала, в 8 милях от Манджиля, и на рассвете 12-го числа бросился в бой.

Два аэроплана, посланные из Казвина для содействия атаке, получили приказ летать над траншеями противника, но не использовать свои пулеметы и не бомбить окопы до тех пор, пока противник не выкажет свое намерение вступить в бой, открыв огонь. Я отдал этот приказ, поскольку знал, что вся позиция дженгелийцев вполне может быть лишь примером освященного веками персидского обычая воздействовать на врага «внешним видом», и если это так, то будет только справедливо позволить им узреть наш «внешний вид», прежде чем приступить к сражению.

Вопрос тут же решился сам собой, когда войска дженгелийцев открыли яростный, но бесполезный огонь по пролетавшим над траншеями самолетам, и, таким образом, сражение у Манджильского моста началось.

Тем временем Бичерахов неуклонно двигался вперед во главе своих войск. Согласно устоявшимся представлениям о современной войне, это совсем неподходящее место для командующего войсками, готовящимися вступить в бой; на самом деле это самое последнее место, где ему следовало находиться. Но в Персии обычные правила тактики перевернуты с ног на голову, и действия, которые стали бы фатальными в европейской войне, здесь приносят самые успешные результаты.

Трудно подсчитать, сколько сил Кучек-хан бросил в бой в тот день. Он хвастался, что у него 5000 человек и, возможно, половина из них сидела в окопах по обе стороны моста и в окрестных горах. Он не имел артиллерии, но был хорошо обеспечен пулеметами, которые разместили на выгодных позициях, дабы иметь возможность контролировать подходы к мосту и дорогу на другой стороне реки.

Саму дорогу я уже описал в третьей главе, но будет понятней, если приведу более подробную характеристику нескольких миль местности, на которой происходило действие. Приближаясь к Манджилю с востока, дорога проходит у подножия гор, которые громоздятся справа, тогда как широкое каменистое русло реки пролегает параллельно дороге слева. Примерно за две с половиной мили до моста от гор отделяется невысокий отрог, заставляя дорогу делать крутой поворот, за которым открываются равнина и деревня Манджиль. Мост отсюда не просматривается — на самом деле его можно увидеть только с очень близкого расстояния, так как он расположен в крайне узком проломе меж крутых скал. В точке упомянутого выше крутого поворота находится небольшая чайная, откуда открывается ничем не перекрываемый вид на всю территорию.

Из вышеприведенного описания очевидно, что противник должен был удерживать этот отрог, чтобы прикрыть подступы к полю боя и лишить нас благоприятной позиции. Но его удерживал только наблюдательный пикет, который при приближении Бичерахова удалился, не открывая стрельбы. Стоя у чайной и глядя на запад, видишь на левом переднем плане деревню и возделанные поля Манджиля, резко обрывающиеся на расстоянии около 2 миль руслом реки, которая здесь сворачивает направо, чтобы пробить свой путь на север, к Каспийскому морю, через пролом, над которым и построен Манджильский мост. Удаленная местность в том же направлении на протяжении примерно 6 миль довольно хорошо просматривается и состоит из широких русел рек, участков обработанной земли вдоль их берегов и невысоких гор. Дальше горы поднимаются на значительную высоту и закрывают обзор. Естественно, дорога к мосту должна следовать очертаниям отрога, резко сворачивая за ним на полмили вправо, пока не достигнет открытой местности, а затем ведет прямо на запад, к мосту. На ближайшем переднем плане, на расстоянии в 2 мили, находится небольшая изолированная скала с плоской вершиной около 800 ярдов в длину, идущая под прямым углом к линии дороги и с которой полностью просматривается мост, расположенный примерно в полумиле к северо-западу от него. Справа, в нескольких ярдах от дороги, вздымаются крутые скалы гор Эльбруса, и совершать маневрирование в этом направлении способны лишь хорошо подготовленные горные войска.