Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону - Амиран Урушадзе Страница 39

ЛЮДИ ДОНА. МАТВЕЙ ПЛАТОВ

Весной 1814 года Лондон встречал триумфаторов, перед которыми пал наполеоновский Париж, — Александра I и его блестящую свиту. Особое место в ней занимал донской атаман граф Матвей Платов, его англичане встречали с особенным энтузиазмом и благоговением. Платов получил не только ордена и дорогие подарки: новый корабль английского флота в его честь назвали «Граф Платов», а Оксфордский университет выдал Матвею Ивановичу диплом доктора права, хотя предводитель донцов был весьма далек от юридической науки. Окруженный всеобщим вниманием, Платов шутил: «Легче на поле боя, чем быть в плену восторженных поклонников и особливо поклонниц». Почему же Лондон был в таком восхищении? В первую очередь, это связано с большой популярностью казаков: они были самыми колоритными воинами армии, разбившей непобедимого Наполеона, а затем освободившей Европу от французской гегемонии. Еще одной причиной было то, что Платова знали в высшем английском обществе и при королевском дворе. В Отечественную войну 1812 года близким другом Платова стал английский эмиссар при российской армии Роберт Вильсон. Англичанин давал самые высокие отзывы о Платове в своих донесениях британскому послу в России лорду Уильяму Кэткарту. Платов у Вильсона выходил настоящим храбрецом, который не знал страха на поле боя и не стеснялся критиковать командование. В одном из писем Вильсон так передал слова Платова, сказанные им Барклаю де Толли после сдачи французам Смоленска: «Видите, сударь, на мне одна шинель. Я не надену русский мундир, он для меня позорен!» Вообще отношения Платова как с Барклаем, так и, в особенности, с Кутузовым были весьма натянутыми, если не сказать враждебными. Именно в силу личной неприязни Кутузова Платов не получил никаких наград за Бородинское сражение. Это выглядит странным, учитывая, что именно рейд кавалерии Платова и Уварова заставил Наполеона оставить в резерве Старую гвардию и тем самым позволил российской армии сдержать атаки французов. Штаб Кутузова распространял слухи о пьянстве Платова и его служебной апатии. Вскоре после Бородинского сражения Платов был отстранен Кутузовым от престижного командования арьергардом «за быстрое отступление». Кутузов не позвал Платова на знаменитый военный совет в Филях, а затем вывел из-под его командования все казачьи полки, за исключением одного — Атаманского. Но причиной всех этих служебных падений Платова было отнюдь не неумелое руководство войсками. Как отметил историк Виктор Безотосный, «анализ всех фактов и обстоятельств позволяет предположить, что главными причинами атаманских бед в тот момент были не провалы, неудачи Платова, а старые обиды на него Кутузова». Обиды были действительно старыми. В 1809 году Кутузов был определен в качестве первого помощника к фельдмаршалу Александру Прозоровскому — главнокомандующему российской армией на Дунае в Русско-турецкой войне 1806–1812 годов. В этот момент влияние на престарелого и больного Прозоровского стал оказывать Платов, который, видимо, интриговал против Кутузова. Итогом этого противостояния стал отзыв Кутузова из действующей армии и назначение его виленским генерал-губернатором. Кутузов Платова не простил. Примирил или, по крайней мере, заставил сотрудничать двух прославленных военачальников все тот же англичанин Вильсон, который выступил заступником Платова перед императором Александром I, а Кутузов при всем желании не мог этого проигнорировать. Платов вновь возглавил донских казаков, и Вильсон в письме царю от 3 октября с удовлетворением и облегчением сообщал: «Князь Кутузов согласился дать генералу Платову соответственную команду. Мера сия восстановит атаманово здоровье, которое действительно снедалось уязвленным чувством, и, я уверен, сие будет иметь для службы вашего величества блистательные и полезные следствия».

Домой на Дон Матвей Платов возвратился осенью 1816 года. Его жена Марфа Дмитриевна умерла 24 декабря 1812 года и не дождалась возвращения мужа-героя. Из Лондона Платов привез молодую англичанку по имени Элизабет, о которой писал другу так: «Я скажу тебе, братец, это совсем не для хфизики, а больше для морали. Она добрейшая душа и девка благонравная, а к тому же такая белая и дородная, что ни дать, ни взять ярославская баба». Мирно прожить Платову довелось всего два года, 3 января 1818 года самый известный донской атаман умер. Его наследием стала не только военная слава казаков, но и новая донская столица — Новочеркасск, основанный Платовым в 1805 году.

События 1817 года, следствие и окончательный приговор ожесточили Кательникова. Для него это стало свидетельством греховности официальной церкви и ее служителей. Выход Кательников видел в обновлении духовной жизни донских казаков и освобождении от диктата алчных церковников.

Вокруг Кательникова организовалась небольшая группа последователей, которые собирались в его доме и занимались чтением религиозно-философских сочинений, изданных Российским Библейским обществом. На этих встречах участники кательниковского религиозного кружка впадали в мистический транс, теряли сознание, им приходили видения. Духоносцы разработали собственную обрядовость, центральным элементом которой были мистерии распятия и воскрешения Христа: «Девка у них, дабы представить распятие Христово, бросается на крест, и над ней тогда поют стихи, положенные петь на распятие. Представя Христа в себе умирающего, она лежит на земле в омертвении, и над ней поют тогда стихи, положенные в великую субботу: Благообразный Иосиф с древа, снеси пречистое тело свое и проч. А когда делается с ней снятие со креста, поют над ней: Христос Воскресе. Девка вскакивает тогда с земли, как бы Христос в ней воскресает» — так описывает богослужение духоносцев записка, отправленная Аракчееву летом 1824 года.

После ареста Кательникова в 1821 году деятельность духоносцев не прекратилась, а ее предводитель в заточении написал книгу «Начатки с Богом остраго серпа в золотом венце», в которой изложил основы учения духоносцев. Кательников отправил свое сочинение московскому архиепископу Филарету и епископу Вологодскому и Устюжскому Онисифору. Есаул рассчитывал, что эти достойные церковные иерархи передадут его книгу императору и откроют монарху опасность, которая исходит от темного и корыстного духовенства официальной церкви. «Начатки с Богом остраго серпа в золотом венце» действительно была доставлена Александру I, но тот передал книгу Аракчееву. Последний с успехом использовал как книгу Кательникова, так и сам факт существования секты донских духоносцев для дискредитации деятельности Библейского общества и лично Александра Голицына.

Книга Кательникова представляла собой полемическое произведение с радикальной критикой официальной Русской православной церкви, которая должна была быть разрушена Александром I «яко царство Антихристово». Почему именно на царя возлагали эту миссию Кательников и его ученики? Объяснение простое и вместе с тем несколько неожиданное: в российском императоре «духовно родился Иисус Христос». Таким образом, по мнению Кательникова, второе пришествие свершилось — функциями спасителя наделялся Александр I. При этом Кательников рассчитывал, что Царь-Спаситель примется за распространение истинной веры и ликвидацию старой церкви с помощью государственных указов. То есть во втором пришествии, по Кательникову, Христос уже обладал и духовной, и светской властью.