Загадка песков - Эрскин Чайлдерс Страница 38

Я выбрался на палубу, перепрыгнул через борт и последовал за ним, ориентируясь на звук. Ночной гость обогнул нос яхты, я сделал то же, нырнул под бушприт, но забыл про ватерштаг и едва не лишился чувств, натолкнувшись на стальной канат и блок, чьи крепость и массивность составляли одно из самых славных качеств «Дульчибеллы». Немного придя в себя, я ринулся дальше, но беглец был уже далеко. Скинув тяжелые сапоги, я взял их в руки и побежал в носках, но скоро порезал ступни об острые края раковин. Погоня была обречена, и кусок топляка поставил в ней последнюю точку, попав мне под ногу. Я растянулся в грязи и завыл от боли в пальцах.

Ковыляя назад, я пришел к выводу, что это неважное начало для карьеры искателя приключений. Я ничего не достиг, зато запыхался и здорово поцарапал шкуру, при этом еще и понятия не имел, где оказался. Огонь на яхте не горел, и даже при помощи вангерогского маяка найти судно оставалось для меня непростой задачей. «Дульчибелла» не заякорена, а начинается прилив. А как Дэвису обнаружить ее? Описав несколько неуверенных кругов, я придумал время от времени ложиться на землю в надежде разглядеть силуэт яхты на фоне звездного неба. План в итоге сработал. Довольный, но пристыженный, я вскарабкался на борт, зажег огонь на штаге и завел верп. Чужой сапог обнаружился у подножия трапа, но даже при самом строгом допросе отказался давать показания. Было одиннадцать часов, вода поднималась. Дэвису повезет, если он успеет добраться до судна без помощи ялика. В конце концов он вернулся самым прозаичным способом, на своих двоих, измученный тяжелой поклажей, но полный новостей после визита на берег. И начал выкладывать их, не успев даже спуститься в каюту.

– Послушай, нам надо заранее определить, что мы будем говорить, отвечая на вопросы. Я выбрал тихую лавочку, но на деле это оказалась своего рода забегаловка, где народ угощается розовым джином. Все люди очень дружелюбны, как обычно, и буквально засыпали меня вопросами. Я сказал, что мы на обратном пути в Англию. Поднялся привычный гвалт насчет малых размеров яхты, ну и в этом роде. Мне подумалось, что нужен повод, чтобы объяснить наше неспешное продвижение и остановки для обследования местности, поэтому заикнулся про уток, хотя, видит Бог, ими нам совершенно некогда заниматься. Этот предмет не вызвал широкого одобрения. Немцы начали твердить, что, мол, еще рано. Зависть, как понимаю. Но потом объявляются двое парней, которые говорят, что готовы помочь. У них-де есть плоскодонка, и без местных тут ничего не добудешь. Все это истинная правда, не сомневаюсь, но они же будут мешать! Я улизнул поскорее…

– И правильно сделал, – прервал друга я. – Нам нельзя оставлять яхту без присмотра. Похоже, за нами следят.

И я поведал ему о недавних событиях.

– Хм-м… Жаль, тебе не удалось разглядеть того типа. Все проклятый ватерштаг! – Это был тактичный способ намекнуть на мои неуклюжие действия. – В какую сторону он побежал?

Я махнул рукой в сторону запада.

– Не к острову? Интересно, не с одного ли из тех галиотов был наш гость? Их там три стоят на якоре в канале – огни вон видно. Не слышал ли ты, как отваливает лодка?

Пришлось покаяться в полном своем провале в качестве детектива.

– Ты выказал себя молодцом, – заявил Дэвис. – Стоило тебе крикнуть, едва ты его услышал, мы вообще ничего не узнали бы. А теперь у нас есть сапог, это уже кое-что. Якорь заведен? Давай спустимся в каюту.

Мы курили и разговаривали, а прилив тем временем, тихо заплескавшись вокруг «Дульчибеллы», плавно оторвал ее от грунта.

Я, конечно, высказал предположение, что за этим происшествием не кроется ничего серьезного. Наш визитер мог быть самым обычным вором – оставленная без присмотра яхта является заманчивой добычей. Дэвис отмел это с порога.

– В Германии такого не водиться. В Голландии – дело другое, упрут, что хочешь. И мне совсем не нравится, что он погасил лампу, думая, что нас нет.

Меня это тоже беспокоило. Несмотря на всю эту путаницу, я был склонен рассматривать инцидент как первое весомое доказательство факта, что наши подозрения не бред воспаленного воображения. Другой вопрос: зачем приходил наш посетитель? Что искал?

– Карты, разумеется. С нашими пометками и поправками. И судовой журнал. Эти документы сразу бы нас выдали, – не задумываясь, решил Дэвис.

Не вполне разделяя теорию приятеля насчет проливов, я не видел и особой ценности в этих его картах.

– В конце концов, мы же не делаем ничего противозаконного, ты сам часто так говоришь, – заметил я.

И все же, как истинный индикатор нашего образа жизни, карта и журнал оставались единственными вещами на борту, которые могли скомпрометировать нас или хотя бы вызвать подозрения, что мы не просто эксцентричные молодые англичане, путешествующие ради охоты (доказательством чему охотничьи ружья) и удовольствия. У нас имелось два комплекта карт, немецкий и английский. Мы решили пользоваться первым и прятать его наряду с журналом, если потребуется по ситуации. Мой дневник, решил я, неотлучно должен находиться при мне. Оставались еще книги по военно-морской тематике. Дэвис обвел их взглядом, который был мне очень хорошо знаком.

– Их тут слишком много, – сказал он тоном повара, решающего судьбу расплодившихся при кухне котят. – Давай вышвырнем их за борт. Они все равно уже все ветхие, да и я их наизусть уже выучил.

– Только не здесь! – возопил я, потому как его жадные руки уже потянулись к полке. – Их найдут при отливе. По мне, так я оставил бы их на месте. Книги были при тебе прежде, и Долльман видел их. Если ты вернешься вдруг без библиотеки, это будет выглядеть странно.

Книги были спасены. Английские карты, относительно бесполезные, но более уместные для нас как британских яхтсменов, решено было оставить на виду как доказательство нашей безобидности. Мне не удавалось избавиться от мысли, что наши потуги на секретность несколько смешны. На семитонной яхте не так уж много потайных (и сухих при этом) мест, чтобы рассчитывать обмануть тщательный обыск. С другой стороны, если на этом берегу есть то, что немцы хотят спрятать от чужих глаз, а в нас подозревают шпионов, не проще ли нанести нам официальный визит и предупредить? Зачем посылать громилу, который убегает при первой тревоге? Разве что наши друзья, допуская, что мы и в самом деле безобидны, не хотят нас тревожить и вызывать подозрения там, где их нет? Тут мы терялись в догадках. На кого работал этот громила? Если на Долльмана, то тот, выходит, знает, что «Дульчибелла» уцелела и снова в том регионе, из которого ему так хотелось ее изгнать. Коли так, предпримет он новую попытку решить вопрос силой? Мы одновременно посмотрели на охотничьи ружья и, смутившись, рассмеялись.

– Это война для умов, а не ружей, – сформулировал я. – Давай-ка взглянем на карту.

Читатель уже знаком с общими аспектами географии этого своеобразного края, и мне остается только напомнить ему, что материковая его часть относится к области Пруссии, известной под названием Восточная Фрисландия ^[58]. Это короткий тупоконечный полуостров, омываемый с запада эстуарием Эмса, за которым начинается Голландия, а с востока – эстуарием Яде. Местность тут низменная, изобилующая болотами и пустошами, есть и несколько городов разной величины, но только на северной стороне. Напротив берега лежат семь островов. Все, кроме круглого Боркума, имеют вытянутую, слегка серповидную форму, редко достигают в ширину более мили и плавно сужаются к оконечностям. Длина их составляет шесть миль в среднем, от Нордернея и Юста, на долю которых приходится семь и девять миль, соответственно, до маленького Бальтрума, протяженность которого всего две с половиной мили.