История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский Страница 38

Из всех указанных актов римской канцелярии выясняются как желание папы направить деятельность солунских братьев в интересах Римского престола и вместе с тем сломить упорство баварского духовенства, так и сожаление о постигшем св. Мефодия несчастии и старание дать ему полное удовлетворение. По-видимому, первоначальным намерением Иоанна VIII было немедленно послать Мефодия к Коцелу в Паннонию, где и началась епископская его деятельность до заключения, дав ему самостоятельное положение как своему легату, — на это находим указание в инструкции епископу Павлу Анконскому, в этом же смысле он высказывается в переписке с Карломаном. Но в следующем году резко изменившиеся политические обстоятельства дали другое направление делу. Именно к этому времени закончилась смута в Моравии, вызванная изменой Святополка, который выдал немцам своего дядю Ростислава и сам в свою очередь попался в плен Карломану. Следствием этого было временное занятие Моравии немецким войском и передача страны в управление графам Восточной марки Вильгельму и Энгильскальку. Но это вызвало взрыв народного неудовольствия. В лице Славомира появился народный герой, поднявший движение против чужеземцев и заставивший их искать защиты в укрепленных городах. Между тем королевич Карломан пришел к мысли возвратить Святополка в Моравию, поручив ему усмирение бунта и восстановление немецкого потрясенного авторитета. Прикидываясь верным слугой Карломана, Святополк с немецким войском проник до самой столицы Моравии Велеграда и расположился лагерем под его стенами, как будто с намерением начать осаду. На самом же деле он готовил отмщение Карломану и вошел в тайные сношения с мораванами, предлагая им захватить немецкий лагерь. Не подозревая враждебных планов, немцы не были приготовлены к защите и подверглись неожиданному и жестокому избиению. Мало было семейств, говорит современный летописец, в Баварии, Австрии и Хорутании, которым бы не приходилось оплакивать своих близких (15).

Карломан, пораженный неожиданным оборотом дел, должен был примириться с совершившимся фактом, а Святополк, наученный несчастиями и опытом, стал заботиться о восстановлении за Моравией того положения, какое она начала приобретать при Ростиславе. В ближайшее затем время (872–873) рядом блестящих побед Святополку действительно удалось, с одной стороны, обезопасить Моравию со стороны немецкого короля, с другой — усилить себя союзами с родственными славянскими народами (16). Следствием осмотрительной политики его было то, что немецкий король Людовик в 874 г. предложил Святополку заключить мир. Это известный в славянской истории договор в Форхгейме, которым прочно была установлена политическая и церковная независимость Моравии. Нет сомнения, что в переговорах в Форхгейме было дано место и делу Шпионского архиепископа: личным влиянием на короля Людовика папа достиг того, чтобы на будущее время Моравия была свободна от вмешательства баварского духовенства и чтобы более не поднималось вопроса о старинных правах. На некоторое время, во всяком случае, враждебное движение против Паннонского архиепископа было потушено.

Чтобы дать себе отчет в условиях дальнейшей миссионерской деятельности Мефодия, нужно прежде всего припомнить, что еще папой Адрианом он был назначен архиепископом Паннонии и Моравии, но что вследствие как военного положения Моравии, так и личных весьма неблагоприятных условий он до 874 г. не мог посетить Моравии. Ряд писем и распоряжений папы Иоанна VIII, рассмотренных выше, предоставляет Мефодию ранее данные ему церковные права в Паннонии и Моравии и обеспечивает за ним церковный авторитет, без сомнения немало поколебленный темничным заключением. Так как главная цель папы заключалась в том, чтобы вновь организованную епархию поставить в непосредственную зависимость от Рима, то естественно было ожидать, что самая политическая судьба Моравии и Паннонии не могла быть чужда ему и что распространение власти Святополка на соседние славянские племена не могло не встречать сочувствия со стороны Римского престола.

В какой степени совпадали задушевные желания Мефодия с той ролью, которая ему, природному греку и приверженцу Константинопольского патриархата, ставшему по смерти брата во главе совершенно нового и громадной важности дела христианской миссии между славянами и национального их возрождения, выпадала под защитой и указаниями Римского престола, интересы которого были прямо противоположны греко-славянским историческим стремлениям, — эта в высокой степени интересная проблема остается до сих пор маловыясненной, да, может быть, и навсегда останется гадательной. Для солунских братьев существенным вопросом в их просветительной между славянами деятельности был славянский язык как орудие проповеди христианства и как язык богослужения. В этом они находили могущественное средство воздействия на простой народ, но в этом же было отличие их миссии от всякой другой, тогда известной. Проникнуть в психологию Кирилла и Мефодия после того, как они на долгие годы прекратили всякие сношения с Константинополем и вошли в непосредственные живые отношения к Риму, оказывается совершенно трудным, и вопрос о том, до какой степени искренни католические писатели, говорящие о латинстве св. Мефодия, никогда не перестанет занимать историка.

В период от 874 г. около четырех лет св. Мефодий находился в княжестве Святополка Моравии, управляя обширной епархией из стольного города Велеграда. Это период наибольшего напряжения миссионерского и просветительного дела. При содействии приготовленных им учеников и помощников Мефодий распространял проповедь христианства, строил церкви и посвящал священников. Тогда же продолжено было дело перевода священных книг на славянский язык. Рядом с успехами в христианском просвещении Моравия в занимающий нас период далеко раздвинула свои политические пределы, и постепенно этим расширена была область церковного влияния архиепископа Мефодия. Тогда был заключен родственный союз между моравским и чешским княжеским домом, и началось просвещение христианством Чехии, тогда же политическое и церковное влияние Моравии перешагнуло за Карпаты. Сам папа содействовал тому, чтобы церковная власть Мефодия распространилась на часть сербов и хорутан. Таким образом, то положение биографа св. Мефодия, что расширение политических границ Моравии шло рядом с распространением христианства, вполне оправдывается событиями.

Но в дальнейшем весь успех христианской миссии между славянами находился в зависимости от взглядов Святополка на кирилло-мефодиевское дело. Как бы ни смотреть на политические склонности и внутренние обрядовые и национальные расположения Мефодия, нельзя быть двух мнений насчет того, что его деятельность между славянами должна быть оцениваема не только с точки зрения греческого обряда, но еще и в связи с протестом Восточной империи и Константинопольского патриархата против Западной империи и латинско-римской Церкви. Этого нельзя оспаривать потому, что в судьбе Мефодия исходная мысль его миссии сказывается на каждом шагу. Весьма важным обстоятельством в этом отношении были политические воззрения Святополка и его личные отношения к Мефодию. На первых порах цели князя и архиепископа, казалось, вполне совпадали: для того и другого важно было создать в Моравии оплот национальной Моравской Церкви с народным языком в богослужении и с национальным духовенством. При полном единодушии и доверии между князем и архиепископом обеспечен был широкий успех политической и церковной миссии, и Святополку предстояло сыграть громадную роль в культурной и политической истории Восточной Европы, ибо подобного же благоприятного сочетания обстоятельств, какое было в занимающий нас период, для истории славян едва ли можно указать до переживаемых ныне событий, но этот момент был пропущен и вместо ожидаемой пользы принес непоправимый вред.