Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер Страница 38

Принц Нассау, Вест-Индская компания, Генеральные Штаты защищали евреев от завистливых и враждебных кальвинистских торговцев и португальских плантаторов. Руководители колонии признавали и ценили вклад евреев в то, что Ресифи стал богатейшим портом Нового Света после Гаваны. Они также понимали, что евреи, натерпевшиеся от инквизиторов, могут оказаться самыми стойкими защитниками колонии ^[239].

Компания владела монополией на работорговлю и зарабатывала 240 процентов на продаже каждого раба. Еврейские торговцы, как посредники, получали немалую долю, покупая рабов на аукционах Компании и продавая их плантаторам в кредит под 40–50 процентов. Долги обычно выплачивались сахаром, и евреи вскоре стали крупными торговцами этим товаром. Благодаря высокой прибыли, около 300 процентов за рабов и 700 процентов за сахар, они покупали дома в Ресифи и владели десятью из ста шестидесяти шести сахарных плантаций, в том числе «лучшими плантациями вдоль речной долины в Пернамбуко» ^[240].

Учитывая их ведущие позиции, а также стародавние предрассудки, можно понять возмущение торговцев-конкурентов. «Евреи завладели всей торговлей, — жаловались владельцы тростниковых плантаций, — теперь негры-рабы слишком дороги, а проценты — чересчур высоки» ^[241]. На эти жалобы обратил внимание голландский путешественник, прибывший в Бразилию в 1640 году. Он писал: «В основном евреи занимаются делами, которые были бы прибыльны и при обычных правилах ведения коммерции, без таких крайностей» ^[242].

Хотя их прибыли и процентные ставки были слишком высокими, в защиту евреев следует сказать, что Новая Голландия являлась обществом фронтира, форпостом Нового Света, окруженным врагами. Несмотря на относительное богатство колонии, капитал был невелик, а инвестиции — рискованными. Евреи, составлявшие около трети населения, имели право лишь на треть всех брокерских лицензий. Чтобы обойти ограничение, они продавали свои доли другим евреям. Это возмущало конкурентов, писавших губернатору: «Евреи покупают весь груз судна и распределяют его между собой, согласно купленным долям». Отвергнув жалобу, губернатор напомнил: «Ранее голландские брокеры и торговцы утратили доверие народа из-за спекуляций и небрежности, что и дало евреям возможность преуспеть» ^[243].

За время существования Новой Голландии Компания доставила в Бразилию двадцать шесть тысяч рабов ^[244]. В последующие два столетия их число достигло миллионов, и работорговля распространилась по всему Новому Свету. Этим ремеслом занимались все европейские страны, имевшие хотя бы одно океанское судно. Вдоль западного побережья Африки курсировали датские, английские, французские, шведские, испанские, португальские, немецкие и голландские суда, вывозившие рабов.

В Восточной Африке работорговлю контролировали арабы. В Западной Африке европейцы вели дела вместе с африканцами: африканцы продавали африканцев европейцам для обслуживания других европейцев. Роль евреев в этом коммерческом процессе показывает, что они были не хуже и не лучше других народов в те времена, когда моральная сторона работорговли не имела никакого значения. Цвет кожи тоже не играл особой роли — белые покупали и продавали других белых, африканцы порабощали других африканцев. Рабы были монетой в любой стране, и европейские морские нации ревностно охраняли право продавать африканцев в христианский Новый Свет. Как пишет историк Эли Фабер, после исчезновения Новой Голландии участие евреев в работорговле стало незначительным ^[245].

Евреи Бразилии были свободнее в вопросах своей религии, чем в Голландии. В Амстердаме религиозные лидеры общины десятилетиями правили железной рукой, а в Ресифи занимали свои посты год, не имея права переизбираться. Споры решались большинством голосов в «Маамаде», и любой член общины мог потребовать повторного разбирательства, если не доверял объективности вынесенного суждения. В Голландии бывшие тайные евреи ждали три года и лишь после этого могли сделать обрезание и открыто присоединиться к общине. В Ресифи период ожидания составлял год. Ашкеназские евреи не могли ходить в сефардскую синагогу или вступить в брак с сефардскими евреями. В Ресифи же царило полное равноправие. Их хазаном был Исаак Абоаб, раввин-каббалист, впоследствии вернувшийся в Амстердам. Он голосовал за отлучение Спинозы, а затем его заподозрили в том, что он стал последователем салоникского лжемессии Шабтая Цви.

«Цур Исраэль» поддерживала несколько благотворительных программ, в том числе по выкупу пленных единоверцев, обеспечению приданым бедных незамужних женщин из Голландии, желавших выйти замуж в Бразилии, сбору денег для палестинских евреев, выплате долгов христианам (если другие источники были исчерпаны). Чтобы финансировать все эти проекты, члены общины отдавали «Маамаду» долю с каждой сделки. За нарушение этого правила их могли изгнать. Мозес и прочие пираты не были свободны от этой повинности и вносили в общий фонд 3 процента добычи ^[246].

Проблемы выплат заполняют большую часть протоколов общины «Цур Исраэль». Другие записи относятся к постановлениям «Маамада», управлявшего общиной. Две из них особенно интересны, так как дают представление о популярных пороках — игре и разврате. «Маамад» запретил азартные игры после полудня в пятницу, так как слишком много членов общины опаздывали к субботней трапезе, а чтобы охладить чересчур похотливых, приказал штрафовать на пятьдесят флоринов каждого еврея, который пойдет с христианкой в микву ^[247].