Дорогами войны. 1941-1945 - Анатолий Белинский Страница 38

Произведены были некоторые перемещения командного состава: Желнина перевели в штаб на должность помощника начальника штаба – ПНШ-2. С самого начала формирования полка его все чаще загружали работой в штабе, а взводом по существу командовал Коробков.

Помкомвзвода Коробкова назначили командиром взвода, а командир второго отделения Пригарин стал замполитом.

Вскоре приказали приготовиться к погрузке в вагоны. Весь кинотеатр пришел в движение: сдавались постели и все ненужное в походе. Старшина Гарбузюк объявил:

– Кто хочет взять с собой одеяло, берите, только имейте в виду: все придется нести на своих плечах.

Коробков взял себе хорошее мохнатое одеяло, скатал его и затянул тренчиками во вьюк, к седлу же был приторочен котелок, в сумы уложил белье, полотенца и всякую мелочь. Старшина всем выдал по пластмассовому медальону, объяснив, что каждый на бумажке должен написать имя, отчество и фамилию, домашний адрес и вложить в медальон и хранить обязательно в брючном карманчике для часов.

– Ого, это уже кое-что значит!

– Предвидятся затерявшиеся покойнички, – грустно шутили солдаты.

Ночью полк погрузили в вагоны и отправили в Донбасс. Через несколько дней ночными маршами полк приблизился к линии фронта где-то в районе Лисичанска. Первый бой приняли при форсировании Донца у Святогорского монастыря. Стрелковые полки шли без маскировочных халатов ночью по льду на укрепленный правый берег Донца, неся большие потери. Атака возобновлялась несколько раз, все же немцы были сбиты с их позиций. Ночью Коробков с солдатами пришел на НП полка сменить группу командира взвода разведки лейтенанта Максимова. Ночь была морозная, ветреная. Хотя наблюдательный пункт имел перекрытие, но в землянке было холодно, через амбразуру врывался морозный сквозной ветер со снегом. Из штаба, видимо ПНШ, запросил обстановку. Максимов взял трубку и бойко сообщил:

– Вообще спокойно, за исключением того, что противник ведет редкий, беспокойный огонь по нашим боевым порядкам, не принося никакого вреда:

делает недолеты.

Этот разговор услышал командир полка полковник Сивак.

– Лейтенант Максимов! – послышался его голос в трубке. – Вы что же, корректируете огонь на себя? Ведь противник ухитряется подслушивать наши телефонные разговоры.

– Виноват, товарищ полковник, упустил из виду.

Долгое время не могли привыкнуть к необходимости иносказаний в своей речи при телефонных разговорах. Неумелая маскировка иногда приводила к анекдотическим историям. Например, один спрашивает:

– Огурцы есть еще?

– Вообще огурцов достаточно, подбросить бы немного бронебойных.

Другой вовсе не понимал такого языка и наивно допытывался:

– Какие огурцы? О каких огурцах речь?

В морозную ночь, при температуре минус 30°, дивизия занимала оборону в голой заснеженной степи перед Славянском и Краматорском, занятыми врагом. Когда приказали занимать боевые порядки, рыть землянки, обустраиваться «как дома», Коробков подумал, что это какое-то недоразумение: в такой адский мороз оставаться в степи после марша – верное самоубийство, неминуемо будут замерзшие. Конечно, работая, человек не замерзнет, но в то, что будут вырыты землянки, Коробков не верил. Мерзлая земля – все равно что гранит, а инструмент – лишь лом, кирка, лопата. На землянки нужен лес, а где в степи его найдешь? Во всяком случае, землянка не будет построена ни сегодня, ни завтра, но на это время надо где-то укрыться от мороза, иначе обязательно будут обмороженные, обувь у всех кожаная.

Раздумывая так, Коробков приказал расчищать от снега площадку под землянку (чтобы не стояли на месте), а сам пошел осмотреть видневшийся неподалеку овраг. Овраг с наветренной стороны был занесен снегом на уровне бровки почти до половины, образуя отвесную стенку. Коробков убедился, что снег достаточно уплотнен, не проваливается. Вернулся, забрал людей и повел к оврагу.

– Вот здесь будем копать себе жилье.

Солдаты поняли его с полуслова, и с удвоенной энергией начали копать себе жилье. Выкопав горизонтальную нору, начинали углублять и расширять жилье, хотя бы для четырех человек. Часа через два в снегу были выкопаны несколько таких жилищ, в которых разместился весь взвод по два-четыре человека. Остальные взводы, кто трезво оценил жилища топовзвода, последовали их примеру и стали соседями по оврагу. Более консервативно настроенные упорно продолжали всю ночь долбить мерзлую землю и строить землянки. Отдохнув в своем «чуме» часа два, Коробков получил приказание выдвинуться вперед, выбрать место и устроить наблюдательный пункт, а днем вести наблюдение. Коробков взял с собой двух разведчиков и двух телефонистов с катушками. Причем предупредил солдат, что они будут лишены возможности погреться, весь день придется сидеть на снегу, поэтому надо, чтобы взяли, у кого есть, одеяло или лишние фуфайки.

Выбрав место удачное, насколько позволяла ночная видимость, приступили к постройке снежной стенки. Снежная стенка, сливаясь с общим белым фоном, укрывала от глаз противника. Но сидеть за снежной стенкой без движения оказалось почти невозможно. На плечах одеяла, однако ноги в сапогах онемели, пальцы ног и рук отказывались повиноваться. Пришлось опять изобретать: одеяла резали вдоль на две части, получались две громадные портянки. Этими портянками обматывали ноги поверх сапог, закрепляя портянки телефонным проводом, и ноги согревались. С наступлением темноты сменились, сняли свои портянки и побежали отдыхать.

В снежном городке бойцы устроились с комфортом, даже подогрели сменившимся суп на спиртовой горелке. Коробков выпил свои пятьдесят граммов спирта, поел супа, завернул ноги все в те же портянки из одеял и даже поспал. А вот те, кто пренебрег «волчьими норами», продолжали копать землянки, изнуряя себя и подчиненных. Свое строительство им так и не удалось довести до конца: через три дня произошла смена боевых порядков. Эти смены выматывали силы: всю зиму полк менял боевые порядки. Только к весне оборона стабилизировалась. Штаб полка располагался в селе, штабная батарея – в двух километрах от села, в балке. Жили в хорошо оборудованных землянках, а оборудованный НП полка находился в трех километрах от штабной батареи, на кургане. Там теперь бессменно находился командир топовзвода Коробков.

14 февраля 1942 года произошли первые фронтовые присвоения званий: Коробкову присвоено звание младшего лейтенанта, Пригарину – младшего политрука. ПНШ-2 Желнин стал старшим лейтенантом. Малютина и Попова направили на курсы младших лейтенантов.

Вскоре была намечена какая-то операция – то ли удар по противнику, то ли крупная разведка боем. Командир полка вызвал младшего лейтенанта Коробкова к себе на квартиру. Коробков верхом на коне отправился в село. В квартире у полковника был также командир дивизии. Начал разговор командир полка:

– К шести ноль-ноль завтра на хорошо известной вам высоте плюс два должен быть выстроен НП для командира дивизии и для меня. Все работы будут выполнены дивизионными саперами, вам же приказываю доставить туда к полуночи нужное количество леса.