Забытые битвы империи - Александр Музафаров Страница 38

В итоге выдающийся русский фортификатор профессор Величко составил окончательный проект крепости. Согласно которому протяжение сухопутной линии обороны, прошедшей по высотам Драконова хребта, на возвышенность впереди Кладбищенской горы, на Зубчатую гору, на возвышенность у д. Саншугоу, на Вальдшнепиный холм, на высоты у южного угла Западного бассейна и на гору Белый волк, вышло около 19 километров, и проект этот был в 1900 году утвержден. В результате укрепления уже не могли защитить ни город, ни порт от вражеской бомбардировки.

Кроме того, сами укрепления в Порт-Артура строились но облегченным проектам, так как Генштаб представил компетентные данные, что у японцев (рассматривавшихся в качестве наиболее вероятного противника) нет и не появится в будущем орудий калибром больше 15 сантиметров, Таких пушек у армии Микадо действительно не было, но кто мог дать гарантию от возможного появления их в будущем?

К 1903 году отношения с Японией заметно ухудшились. Флот начал сосредоточивать в Порт-Артуре и Владивостоке мощные силы, но военное командование по-прежнему фактически игнорировало регион. Чтобы исправить ситуацию, государь император направил на Дальний Восток своего личного представителя адмирала Безобразова.

Безобразов отменил большие маневры Варшавского округа в 1903 году и на выделенные на их проведения финансовые средства отправил на Дальний Восток две бригады 10-го и 17-го пехотных корпусов. Он выяснил наличие в Военном ведомстве неизрасходованных средств на постройку шоссе в районе рек Нарев и Бобр и также направил их на Дальний Восток. Эти действия вызвали отчаянное сопротивление военного министра, но все-таки усилили наши силы на театре будущей войны. Свечин писал о деятельности адмирала: «Как бы то ни было, но вмешательство Безобразова за четыре месяца 1903 года дало больше, чем пять с половиной лет работы Куропаткина во главе военного министерства».

Кстати, среди мер, предпринятых Безобразовым, была и организация пресловутой концессии на реке Ялу, которую революционная пропаганда приводила в качестве примера личной заинтересованности царских вельмож в ограблении Кореи. В действительности же, по мнению Свечина:

«Помимо этой внутренней связи между двумя русскими форпостами на Дальнем Востоке — Владивостоком и Порт-Артуром — являлась необходимость и во внешней линии связи, проходящей на границе Кореи и Маньчжурии по рекам Тумени и Ялу. Здесь требовалось передовое прикрытие, хотя бы небольшое, пограничная стража, которая бы сдерживала выдвижение японцев из Кореи в Маньчжурию еще до начала войны. Па расположение такой пограничной стражи на чужой границе русский империализм не имел официального права. Требовался предлог, чтобы взять эту границу в кредит, завести здесь вооруженных людей, неофициальную пограничную охрану. В практике империалистов всех стран такие предлоги легко находятся при охране особых коммерческих предприятий, в особенности когда последние юридически оформлены в концессию.

Эту линию последовательного империализма, линию не отступать без борьбы — представлял Безобразов. За концессией дело не стало. У одного из владивостокских коммерсантов имелась концессия на рубку леса на реке Ялу, но это предприятие оказывалось убыточным и поэтому не реализовывалось. Безобразов передал эту концессию фиктивному обществу под председательством дворцового коменданта Гессе. Конечно, о крупных прибылях здесь мечтать не приходилось, так как основной смысл концессии заключался в том. чтобы нанять русских офицеров и уходивших в запас сибирских стрелков и создать из них ряд постов на границе Маньчжурии. Содержание пограничной стражи доходным предприятием быть не может. А небольшой лесопильный завод в Ионампо был только маской к этой пограничной страже».

Но эти экстренные меры не могли решить главную проблему — армия и флот готовились к разной войне и готовились независимо друг от друга. Стратегия флота заключалась в завоевании господства на море, после чего японская сухопутная армия неминуемо должна была потерпеть поражение, лишившись коммуникаций с метрополией. Для успешного осуществления этой стратегии адмиралам было необходимо бесперебойное функционирование военно-морских баз, в первую очередь — Порт-Артура.

Генералы же рассматривали войну исключительно как сухопутную, почти полностью игнорируя интересы флота. С их точки зрения, Порт-Артур мог отвлечь на себя значительные силы японцев и тем самым сильно облегчить задачу сухопутной армии. То, что при таком раскладе крепость лишалась возможности быть военно-морской базой, сухопутное командование трогало мало.

С началом боевых действий армия и флот начали пытаться реализовать каждый свою стратегию. Повреждение трех кораблей во время ночной атаки Порт-Артура, а потом гибель командующего вице-адмирала Макарова и флагманского броненосца «Петропавловск» сильно затруднили действия эскадры. Тем не менее некоторые шансы на успех у моряков оставались. Японцы тоже несли потери, потеряв под Порт-Артуром два эскадренных броненосца (из шести имевшихся в японском флоте ^[22]), а с Балтики выдвигалась Вторая эскадра Тихого океана. Но действия назначенного командующим армией военного министра генерала Куропаткина лишили флот и самых скудных шансов на победу.

В момент вступления в командование Куропаткин встал перед выбором — ввязываться с японскими силами в маневренную войну, используя уже имеющиеся на театре военных действий войска. Или подождать сосредоточения крупных сил и уже потом превосходящей мощью обрушиться на японцев. Методичный и осторожный, Алексей Николаевич выбрал второй путь. В рамках этого подхода не было никакой возможности сохранить под своим контролем дорогу к Порт-Артуру. Более того, в рамках стратегии выжидания Порт-Артур должен был остаться в тылу неприятеля и отвлечь на себя значительные его силы. Крепость эту задачу выполнила, но тем самым Россия лишилась возможности полноценно использовать флот и обрекла себя на поражение.

Конфликт между армией и флотом имел место не только на уровне стратегии. Даже находясь в осажденном Порт-Артуре, адмиралы и генералы умудрялись не понимать друг друга, а порой и интриговать. Причина этого конфликта не в характерах, и не в личных амбициях, и уж тем более не в пресловутой бездарности, а в отсутствии налаженных механизмов взаимодействия.

Очевидно, что оборона Порт-Артура требовала эффективной поддержки с моря. И корабли, способные оказывать осажденной крепости такую поддержку — канонерские лодки, — в крепости были. Но подчинялись они не коменданту крепости и не командующему Квантунским укрепленным районом, а своему флотскому начальству. И генерал Стессель был вынужден просить моряков оказать ему поддержку. Был вынужден договариваться с ними, что не всегда получалось. Во время боев за позиции под Кинчжоу поддержку огнем русским войскам, дравшимся против превосходящего противника, оказывала канонерская лодка «Бобр». А командиры канонерок «Гремящий» и «Отважный» попросту проигнорировали приказ сменить расстрелявший весь боекомплект «Бобр» и из порта не вышли. Флотское начальство закрыло на это глаза, и лишь под давлением генералов отдало обоих капитанов под суд.