Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин Страница 38

И, наконец, последний аргумент в пользу того, что Сталин готовил Красную армию именно к решительному наступлению на гитлеровскую Германию — это сам факт заключения пакта Молотова — Риббентропа и подписания секретного протокола о разделе Польши. Если бы Сталин не хотел воевать с Германией, то он должен был сохранять барьер нейтральных государств между Германией и Советским Союзом. Тогда нападения Германии не было бы! Но Сталин с Гитлером вместе разделили Польшу, установилась общая граница между СССР и Германией. Сталин придвинул свои границы к границам Германии везде, где только это было возможно, — от Финляндии до Румынии. То есть, от Ледовитого океана до Черного моря, в результате чего прибалтийские страны: Литва, Латвия, Эстония «добровольно» вошли в состав Советского Союза, дав возможность прямого выхода СССР к акватории Балтийского моря. Это ли не великолепный плацдарм для наступления по линии фронта от Балтийского до Черного моря?

Так что Сталин вряд ли долго раздумывал над тем, освобождать Европу от гитлеровского порабощения или нет. Из двух зол — коллективного руководства и войны — наименьшим являлась именно война, причем война победоносная с минимальными потерями со стороны Красной Армии — единственный шанс предотвратить неизбежный (лет через двадцать — тридцать) мощнейший политический кризис, способный разорвать первую страну Советов в клочья. К великому сожалению так и произошло, правда, через 38 лет после смерти Сталина. А посему 15–17 июня 1940 года части РККА оккупировали Прибалтику, 28 июня — Бессарабию, оперативно отреагировав на падение Парижа 14 июня и капитуляцию Франции 22 июня. В итоге Советская армия взяла в полукольцо Восточную Пруссию и оказалась очень близко от румынских нефтепромыслов в Плоешти. Затем в течение года шла интенсивная, неприметная подготовка к вторжению с тем расчетом, чтобы закончить ее к середине июля 1941 года. В январе 1941 года Г.К. Жуков возглавил Генштаб РККА, 4 мая 1941 года И.В. Сталин— Совет Народных Комиссаров СССР. Вот два знаковых события кануна войны. По ним нетрудно расшифровать смысл предстоящей акции: успешная военная операция, спланированная Жуковым, гарантирует Сталину успех при осуществлении важной политической реформы.

Искусной игрой в миролюбие и прямо-таки паническую боязнь войны удалось заморочить голову противнику так, что немецкая разведка ничего не заподозрила и существенного усиления советских войск, в приграничных районах не обнаружила, несмотря на всю свою активность. Наша же, наоборот, сосредоточение и переброску крупных германских соединений к советско-польскому кордону засекла ^[68]. Теперь Сталину оставалось вычислить, куда реально нацелена эта группировка — на СССР или на английский Ближний Восток. Во втором случае транзит через Польшу — всего лишь отвлекающий маневр немцев, запутывающий и союзника (Сталина), и врага (Черчилля).

Откровенно говоря, главу государства, не замышляющего нападение на соседа, не должно особо волновать, в каком направлении от Буга устремится пехота и танки потенциального соперника — на восток или на юг. Он обязан немедленно распорядиться о приведении всех наличных дивизий и полков около границы в боевую готовность и дать добро на отражение любых попыток пересечения разграничительной линии, как провокационных, так и агрессивных, то есть подготовиться к активной обороне, когда враг у твоих ворот.

Почему Сталин этого не сделал? Невразумительные оправдания о неподготовленности СССР в июне 1941 года к войне, о нехватке нескольких месяцев для выпуска нужного числа танков и самолетов новейших модификаций — смехотворны. Относительно, якобы, нашего желания оттянуть дату объявления войны до 1942 года выше уже говорилось. Многомиллионную армию, вышедшую на старт решительного наступления, уже в сентябре 1941 года нужно было отпустить по домам.

«Сталин, прирожденный политик, хорошо все вышеизложенное знал. Почему же вел себя столь странным образом? Почему всячески уклонялся от уже в июне точно назревшего перевода армий Северо-Западного, Западного, Юго-Западно-го и Одесского военных округов в режим полной боевой готовности? Потому что угодил в ситуацию, в которую не дай бог кому-либо когда-либо попасть вновь.

Да, Иосиф Виссарионович, конечно, мог приказать всем без промедления занять оборонительные рубежи. Однако такой приказ тотчас ставил жирный крест на триумфальной освободительной миссии РККА, ибо задуманная им наступательная война мгновенно превращалась в войну оборонительную, то есть затяжную и изматывающую. Сталин же нуждался в войне стремительной, молниеносной. Лишь блицкриг, скоротечное освобождение Европы еще в 1941 году обеспечивало главу советского правительства несусветной славой и колоссальным авторитетом в армии. Оборонительная война непременно обернулась бы отступлением войск пусть и не глубоко, но все же в советский тыл с потерей некоторых городов и селений. Кроме того, оборонительная война на первый план неминуемо выдвинула бы военных, тогда как в освободительном походе доминировали бы, безусловно, политики. К тому же влияние партийных органов на солдат и офицеров, воюющих на своей территории, а не на вражеской, тоже возросло бы. В результате, если наступательную войну выигрывал лично Сталин, гениально предвидевший и добившийся низвержения фашизма, то в оборонительной побеждали все вместе — и Сталин, и народ, и армия, и партия. Значит, армии боготворить было бы некого, и она ничего предпринимать против ЦК ВКП{6) не стала бы.

Но раз так, то отдавать в июне 1941 года приказ о приведении в боевую готовность частей Красной армии нельзя до тех пор, пока предупреждения о скором германском нападении на СССР не получат конкретных и неопровержимых подтверждений. И тут разведка должна хорошенько потрудиться. Причем выяснять разведчикам надо в первую очередь не дату возможной агрессии (каковую в условиях дезинформационной войны разведок разных государств выявить почти нереально), а то, насколько серьезны сборы неприятеля накануне предполагаемого выступления. Учтены ли им те особенности предстоящей кампании (климатические, географические, культурные, дипломатические и т. д.), которые могут осложнить или, напротив, облегчить достижение главной цели — покорения Страны Советов? Когда разведка снабдит лидера всей совокупностью фактов по интересующей проблеме, тому останется сопоставить информацию чекистов с известным ему характером главы враждебной державы и посмотреть, как сочетается работа по экипировке армии вторжения с нравом предводителя. Если ваш соперник— трезвый, расчетливый человек, то вывод делается один; если он — психически неуравновешенный самодур, склонный к авантюрам, то — совершенно другой» ^[69].

Советская разведка потрудилась хорошо и на стол Сталину регулярно ложились справки о соотношении численности войск, вооружения и боевой техники Красной Армии и немецких войск, в том числе сосредоточенных по обе стороны новой западной границы. Сталин прекрасно знал общеизвестное правило, что нападающая сторона должна иметь, как минимум, полуторократное превосходство над обороняющейся стороной, как по численности задействованных войск, так и по основным видам боевой техники. Каково же было это соотношение по состоянию на 21 июня 1941 года? Ниже приводится соответствующая справка ^[70].