Русская Мата Хари. Тайны петербургского двора - Александр Широкорад Страница 38

1914 год для Матильды начался традиционно. Во дворце на Кронверкской набережной она устроила елку для сына: «В тот год я пригласила известного клоуна Дурова с его дрессированными зверями, которых привезли ко мне в дом. Среди них был даже огромный слон. Слона закутали в клетчатый плед, чтобы он не замерз. Когда его вводили в дом, пришлось открыть не только саму дверь, но и боковые створки. До начала представления слона спрятали в вестибюле перед гостиной».

9 февраля Матильда танцевала «Эсмиральду» в бенефисе Николая Легата. В тот день царь с Аликс и детьми был на свадьбе своей племянницы Ирины с князем Феликсом Юсуповым, проходившей в Аничковом дворце. Цитирую царский дневник: «Успел все кончить и в 71/2 отправился с дочками снова в город в театр. Был прощальный бенефис Легата – шла отлично «Эсмиральда». Приехал домой в 121/4». Как видим, Алиса была на свадьбе, но отказалась поехать на балет.

Матильда торжествовала: «Я не верила своему счастью: Ники наконец-то увидит меня в «Эсмиральде». Сколько лет я об этом мечтала!..

Директор, видевший, какой успех выпал на мою долю, и знавший, что в среду я должна выехать на юг Франции, попытался уговорить меня остаться и танцевать в «Спящей красавице», которую собирались показать в новой редакции, с новыми костюмами и декорациями. Я отказалась, несмотря на то, что мне очень хотелось еще раз выступить перед императором. После «Эсмиральды» я не стремилась появиться в другом балете, а кроме того, Ники любил меня в «Спящей красавице» в прежней постановке, и кто знает, понравилась ли бы я ему в последней версии этого спектакля».

И 12 февраля Матильда поехала в Кап-д’Эль. Новый дом внизу на вилле в Кап-д’Эль был почти достроен. Дом был двухэтажный. На втором этаже имелось шесть жилых комнат, четыре из которых, с видом на море, предназначались для гостей: адъютанта фон Кубе, доктора Мака и камердинера Леднева. В двух других комнатах с окнами под потолком жила прислуга. В доме было два туалета, а внизу находился большой гараж и комната шофера. Еще имелась прачечная и котел центрального отопления.

С началом Первой мировой войны все августейшие дамы решили оказывать помощь фронту. Помните кинофильм «Гусарская баллада»:

Мы меж собой тут говорили,

Как нам войскам помочь. Решили

Из тряпок корпию щипать.

У лазарета, завтра в пять!

Разумеется, никто не стал продавать дворцы или яхты. Маленькая деталь: в 1904 г. капитан 1 ранга Кладо предложил использовать большие царские яхты в качестве крейсеров для борьбы с японцами, за что угодил под арест.

Дамы организовывали небольшие госпитали на несколько коек, где заодно заводили флирт с легко раненными офицерами. Сама императрица Александра Федоровна со старшими дочерьми решили стать медицинскими сестрами. Об этом с умилением пишут все наши историки. Но никому не приходило в голову, во что обошлось время профессоров-медиков, убитое на обучение высочайших особ. Госпиталь, где периодически бывала Алиса, лихорадило. Охрана ставила весь персонал буквально на уши. Заранее происходила фильтрация раненых, дабы среди них не оказался бывший студент-эсер или просто лихой парень, мечтавший высказаться о Николае и Григории.

Не отставала от общей моды и Кшесинская: «Я тоже решила организовать небольшой госпиталь и нашла для этого подходящее здание недалеко от моего дома, на Каменноостровском проспекте. Сам госпиталь разместился на втором этаже, а внизу находились помещения для обслуживающего персонала. Устройство госпиталя заняло много времени, и он открылся только в декабре 1914 года. Я не жалела средств на его оборудование. Здесь было две операционных и три палаты для раненых, на десять мест каждая. Я пригласила лучших врачей, которые приходили ежедневно. Постоянный персонал состоял из старшей сестры, двух медсестер и двух санитарок, а также повара Сергея, начинавшего у меня поваренком.

В день освящения госпиталя сюда приехали разные должностные лица, включая губернатора Петербурга, князя Оболенского, и А. Половцева, уполномоченного Красного Креста. Приехали также инспекторы санитарной службы и многие мои знакомые. После освящения было заказано угощение».

Матильда с гордостью писала Андрею Владимировичу: «Мой долг россиянки сегодня – служить всеми силами родному Отечеству и Государю».

Для сбора средств на нужды военных госпиталей Кшесинская со своим новым партнером Петром Владимировым, солистом оперы Витингом и капельмейстером Лачиновым отправилась в двухнедельную поездку по России. Они гастролировали в Москве, Киеве, Харькове, Ростовена-Дону, Баку и Тифлисе.

«Путешествовать во время войны было делом довольно сложным, – вспоминает Матильда об этой поездке, – в каждом городе надо было ехать в гостиницу, брать туда с собою весь багаж, а после спектакля спешить на поезд. Это было крайне утомительно. Великий князь Сергей Михайлович уступил мне тогда свой салон-вагон, очень вместительный и оборудованный для дальних поездок. Середину вагона занимал довольно обширный салон, а рядом с ним была моя спальня и уборная. По одну сторону салона находился буфет-кухня, где мой лакей Арнольд мог в случае надобности готовить нам отличный обед, дальше было отделение для него и, наконец, багажное отделение. По другую сторону салона было отделение в четыре места, где поместились Владимиров, Витинг и Лачинов, затем было маленькое отделение в два места для моей горничной и Наташи Рубцовой, дочери моей экономки, а в последнем отделении помещался вагоновожатый… После спектакля было весело возвращаться к себе в вагон как домой, где нас, по обыкновению, уже ждал обильный и всегда вкусный ужин… И так беззаботно мы катили по России».

В 1916 году также беззаботно и в отличном настроении Матильда с Петей Владимировым отправились на фронт. В замаскированных лесных бараках под Минском они раздавали подарки солдатам, Матильда с Петей танцевали для военных моряков в Гельсингфорсе, участвовали в благотворительных концертах, вся выручка от которых шла семьям артистов, ушедших на фронт.

Современники назвали войну 1914−1918 годов Великой войной, но ее можно по праву назвать и Временем великих афер. Общественность сплотилась в едином порыве для поддержки армии. По сему поводу частные заводы отпускали ей снаряды в полтора-два раза дороже, чем казенные заводы.

Пушки, правда, изготавливали только казенные заводы. Единственный частный Путиловский завод сорвал все заказы по тяжелой артиллерии и почти сразу же после начала войны был национализирован. Зато частники взялись за малую артиллерию – минометы и бомбометы. В результате к 1917 году на складах скопилось свыше трех тысяч подобных изделий, произведенных частными заводами. Нужда в таких орудиях была огромная, но частные минометы и бомбометы не брали, поскольку они представляли собой опасность исключительно для прислуги.

А какие возможности появились у военных, особенно у Сергея Михайловича, в связи с эвакуацией оборонных заводов из Привисленского края и Прибалтики! Эшелоны уходили из точки «А» и… не приходили в точку «Б».

Разобраться, кто сколько взял в этом хаосе, было невозможно. Тем не менее даже великий князь Николай Николаевич (в 1914−1915 годах главнокомандующий русской армией, а затем командующий Кавказским фронтом) возмущался «участием и влиянием на артиллерийские дела балерины Кшесинской, через которую получали заказы различные фирмы» [32].