Весна Византии - Дороти Даннет Страница 38

― Ну, могло быть и хуже. Через неделю мы опять выйдем в море.

Асторре заворчал. Лицо его с обгоревшими бровями казалось непривычно голым.

― Когда солдату говорят оставаться на борту, он подчиняется, но стоит сказать так моряку, и он спешит залить печаль вином, а затем опрокидывает лампу. Дешевле было бы отпустить их на берег.

Никто не ответил. Тоби взглянул на Николаса, а тот, словно только что расслышав слова Легранта, вскинул голову.

― Неделю? Нет. Мы должны отплыть уже через день.

Остальные переглянулись.

― Невозможно, ― безучастно возразил шкипер.

Николас не сводил с него взгляда.

― Почему же? Мы получим всю необходимую помощь. Мы сможем купить все, что требуется, в местном арсенале, а затем заменим, что нужно. Купим готовое, если сможем. К концу дня мы соберем все материалы для починки, погрузим их на борт вместе с рабочими и отплывем. Мы же не парусник, а галера. Нам нужен только мореходный корпус, достаточное количество лавок для гребцов и целые весла. Если ты не способен раздобыть это за день, то я справлюсь сам.

Джон Легрант поморщился.

― Да, а для плота нужно еще меньше. Что ты об этом скажешь?

Они с Николасом взирали друг на друга напряженно, но без особой враждебности.

― Ладно, я слегка преувеличил, ― признал наконец фламандец. ― Но не намного.

― Это ты так думаешь, ― возразил рыжеволосый шкипер. ― Позволь объяснить тебе кое-что. Я могу сделать так, что этот корабль на веслах выйдет из гавани через двадцать четыре часа и не зачерпнет ни капли воды. Но пересекать Эгейское море в марте? Это безумие!

― Я спешу, ― заявил Николас. Сдвинув лампу на край стола, он швырнул рядом свои записи. ― Двадцать четыре часа.

― Почему? ― поинтересовался шотландец. Он взял пергамент, но даже не взглянул на него.

Тобиас Бевентини также не стал смотреть записи Николаса, потому что все прочел у того на лице. Он сомневался, что другие в состоянии это заметить, ― под слоем сажи и ожогами.

Сам он ошибся даже дважды, ― а вот Годскалк оказался прав. Несмотря на то, что на берегу он поначалу растерялся, Николас сумел собраться с силами и справился с огнем. Как правило, тяжелый труд помогает отвлечься от иных забот, но сейчас, глядя на бывшего подмастерья, Тобиас Бевентини понял, что ни на единое мгновение тот не забывал о главном. Лишь одна мысль по-прежнему занимала его. И теперь, в ответ на вопрос шотландца он сказал:

― Почему я так тороплюсь? Мне нужно о чем-то поговорить с Пагано Дориа, и ему это не понравится. Не понравится настолько, что он, вероятно, снимется с якоря. А если он попытается уйти, то я должен его обогнать.

Я. Не «мы», как прежде… И голос был совсем другой, чем тот, к которому они привыкли. Судя по лицу Легранта, он пока еще ничего не понял. Тоби, уже готовый по первому слову Николаса выступить в его защиту, внезапно осознал, что тот вполне мог и вовсе забыть о его существовании. Внезапно послышался голос Лоппе:

― Мессер Никколо? ― Единственный из всех он называл Николаса этим итальянским именем. ― Дым расчистился. Парусник покинул гавань.

Ночной холод ворвался в распахнутые двери, когда Николас выбежал наружу. Остальные также последовали за ним. Юлиус толкнул Тоби под локоть.

― Что там на берегу?

― Потом, ― коротко бросил лекарь и подошел к борту.

И правда, на месте, где недавно находился корабль, сейчас плескалась чистая вода, отражавшая огни на причале. Моряки с «Дориа» помогли им потушить пожар, а затем потихоньку исчезли под прикрытием дыма и темноты.

― Должно быть, они заранее закончили погрузку, ― предположил Годскалк. ― Он собирался уйти как можно раньше.

― И как я сразу не догадался! Ну, конечно… ― заметил Николас. ― Это он устроил пожар.

Наступило молчание.

― Чепуха, ― объявил Асторре.

― Ты так думаешь? ― переспросил Николас. Он обернулся к нему, и капитану наемников пришлось задрать голову, чтобы взглянуть фламандцу в лицо. Заслышав их разговор, члены команды также стали подходить ближе, с интересом прислушиваясь. Николас на них не смотрел, но голос его звучал громче обычного.

― Это был не несчастный случай, ― объявил он. ― Я осмотрел сгоревшего матроса. У него был проломлен череп. Если Тоби взглянет, он подтвердит мои слова. Этот человек лежал на тюках с тканями Шаретти ― это была единственная не застрахованная часть груза. Шелк не пострадал. Сам корабль почти не пострадал… И люди с «Дориа» помогли нам. Он не хотел, чтобы мы потеряли корабль. Он лишь желал нас задержать. Кроме того, он надеялся, что его люди окажутся у нас на борту и смогут точно выяснить, какой груз мы везем. Полагаю, теперь нет сомнений: Пагано Дориа знает, что у нас на борту солдаты. Капитан Асторре?

Нахмурившись, тот рявкнул:

― Думаешь, мы им сказали хоть слово?

― Нет, но они могли видеть, как вы работаете, слышали вашу речь и, разумеется, узнали тебя, их командира. Впрочем, это могли видеть не только люди Дориа, но и все остальные, кто оказался у нас на борту. Мы никак не могли этому помешать. Главной задачей было спасти корабль. Но кроме Дориа никто больше не заинтересован в том, чтобы донести на нас туркам.

Юлиус недоверчиво уставился на бывшего подмастерья.

― Каким образом Дориа мог устроить пожар? Он же был с нами. ― Помолчав, он с изменившимся лицом воскликнул: ― Кинжалы? Он намеренно свернул к кузнечным лавкам, чтобы нас задержать?

― Думаю, что да, ― подтвердил фламандец. ― Он хотел дать своим людям время поджечь галеру. Кроме того, ему хотелось лично бросить мне вызов. ― Он замолчал, и Тоби заметил, как часто дышит Николас… словно после быстрого бега. Однако говорил он все тем же громким чистым голосом:

― Что же касается того, кто устроил пожар… Одного матроса по-прежнему недостает. Возможно, мы найдем его тело, но я уверен, что сейчас он в безопасности, на борту «Дориа».

Вся команда теперь внимательно слушала его, и на это предположение многие ответили недовольным ворчанием. Как ни странно, первым возразил Юлиус.

― Не могу поверить. Думаешь, он предаст Асторре и всех нас туркам, чтобы заполучить галеру? Ты же слышал его слова. Вы можете соперничать в торговле, но наши солдаты будут охранять всех торговце в Трапезунде. Так что он тоже заинтересован в том, чтобы мы безопасно миновали Константинополь.

― Звучит логично, ― задумчиво согласился Николас. ― И в это легко поверить. Но ведь мы не знаем, каковы его интересы на самом деле. Вот почему мне так хотелось с ним поговорить. И вот почему для нас сейчас особенно важно прекратить стенать и плакаться и как можно быстрей вывести корабль в море. Я не могу стерпеть, чтобы Пагано Дориа убивал моих людей, жег мой груз… и после этого еще и пришел первым в Константинополь.