Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник - Юрий Вяземский Страница 38

Говоря это, Фаддей укоризненно смотрел на Биннуя, а от книжника-богомольца отвернулся.

— На скотоводов и земледельцев люди разделились намного позже, — продолжал Фаддей. — А во времена Каина и Авеля и землю возделывали, и скот пасли. Но Каин пренебрегал своими обязанностями, потому что избрал Ложь, и дьявол ходил за ним по пятам. А Авель, подобно отцу своему Адаму, трудился на земле, и ангелы хранили его. И Авелю во всем способствовала удача, а Каину не способствовала. И уже с детства Каин завидовал брату и не любил его.

И вот, когда возмужали они, Адам велел братьям сперва очиститься, а потом принести Богу жертву.

Авель три дня очищался и семь дней постился, а потом принес жертву, как отец ее приносил.

Фаддей опять укоризненно посмотрел на Биннуя, а книжника-богомольца взглядом не удостоил и пояснил:

— Тут тоже переводчики напутали. И правильно надо читать так: Авель «принес от первородного и от плоти земли». Как отец его из года в год приносил жертвы, так и Авель поступил. «От плоти земли» взял он священное растение, которое парфяне называют хаомой, а греки эфедрой, одну желтоватую веточку аккуратно отломил, истолок ее в каменной ступе, чтобы получить благодатный сок, и сок этот смешал с молоком первородного осла, то есть «принес от первородного». Напиток этот он частью вылил на землю в возлияние Богу, а другую часть сам выпил, читая молитву и славя творения Божий. А слова произнес те, что слышал от отца, а тот — от архангела Гавриила: «Всякая плоть — трава, а человек и животное — одного происхождения, потому что всё доброе в мире от Бога, мысли, слова и дела — от Господа Истины».

И просияло лицо Авеля. И стал он на некоторое время подобен Богу.

А брат его, Каин, позавидовал ему. Когда же зависть особенно яростно стала терзать его, Велиал, дьявол ярости, вложил ему в душу преступные мысли. И Каин подумал: «Вот он, как обычно, принес жертву, а я принесу такую жертву, чтобы никто со мной не сравнился, чтобы видел бог этой земли, что я люблю его больше других людей и единственный из них истинно люблю его и правильно почитаю».

Так страшно подумал Каин. А поступил еще страшнее: он целиком и под корень срубил священную эфедру, зарезал первородного осла и, положив животное на растение, поджег их огнем.

— Страшно представить, как возликовали при этом Злой Дух и все злое и лживое воинство его! — воскликнул Фаддей, и глаза его засверкали торжественной радостью. — Годы и годы пытались они испортить благие растения, скот благодатный и пламя святое. И всё безуспешно. А первый сын человеческий, Каин, сделал это за короткое мгновение! И не только разом погубил три божественных творения, но и положил начало кровавым животным жертвам. Люди с тех пор стали убивать животных, лживо твердя, что это убийство угодно Господу.

Оскверненный огонь сначала яростно вспыхнул от животного жира, а затем почернел и дал дым, которого у чистого огня никогда не было. Дым этот стелился по земле, и в нем чуть не задохнулся Каин. И черным, как тьма, стало лицо его и серым, как ад и бездна под адом.

И дурно стало ему, и тошно, и безвыходно. А дьявол Велиал снова приступил к Каину и сказал ему: «Тебе плохо, потому что ты не все еще жертвы принес. И если любишь ты бога, путями которого давно уже ходишь, надо тебе принести в жертву еще и сына человеческого, брата твоего, Авеля». Так сказал Велиал, а Каин замыслил страшное, и лицо его поникло от злобной решимости.

Тут сам Господь Мудрости решил вмешаться, помочь Каину и заступиться за праведного Авеля. Впервые после изгнания явился он человеку и сказал те великие слова, которые передает нам Моисей: «Если думаешь, говоришь и делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, говоришь лживое и думаешь злое, то у дверей грех лежит, господствует над тобой». Но мудро, слишком мудро и таинственно говорил Господь с тем, кто уже давно свернул с пути Истины. А дьявол говорил просто: «Пойди и убей того, кого с детства ненавидишь, потому что завидуешь».

И заманил Каин Авеля в поле и там принес его в жертву Духу Зла, убив его, как говорят, ослиной челюстью, которая лежала на кострище и не сгорела.

И первая кровь человеческая тогда пролилась на землю. И возопила земля скорбным и гневным криком, от которого загудел и содрогнулся свод небесный, а реки вышли из берегов, приготовившись затопить землю. Все растения задрожали. Все звери завыли… Потому что раскрылись врата ада и выехала Смерть, предвиденная Господом Мудрости и посланная теперь Духом Злобы.

Страшные трупные мухи, порождение Веельзевула, накинулись на тело убитого. Дьявол Самаэль, которого парфяне называют «Отделяющий кость», набросил петлю на шею Авеля и задушил в нем душу жизни. Другой демон смерти, для которого у иудеев нет названия и которого парфяне называют Визарешой, пытался зацепить багром и захлестнуть петлей бессмертный дух Авеля. Но три остромордые собаки с трех сторон окружили тело и не пустили демона. Три дня и три ночи они дежурили и охраняли его. А утром четвертого дня с первыми лучами солнца дух Авеля вылетел из мертвого тела и полетел на север, подгоняемый бесами, демонами и дьяволом Смерти.

И вот, на самом краю земли, над пропастью ада, появилась, словно мост, радуга. Одним концом она упиралась в землю, а другим — в небо. И под тем мостом сидели и ждали три великих ангела. Первый архангел — наречем его Рафаилом — стал свидетельствовать: «Этот человек, Авель, всегда думал доброе и говорил правдивое, и дела его были под стать его мыслям и словам». А другой ангел, которого можно назвать Гавриилом, достал весы и сказал: «А вот мы сейчас взвесим». И на одну чашу весов положил все добрые мысли, слова и дела Авеля, а на другую… на другую чашу ничего не положил, потому что злых мыслей, слов и дел у Авеля не было. И тогда ангел и судья, которого мы зовем Михаилом, сказал: «Пусть дух этого человека, Авеля, идет по мосту, и пусть вера его сопутствует ему».

И тут, как когда-то Ева из Адама, вышла из духа Авеля его вера и предстала прекрасной, статной, пышногрудой пятнадцатилетней девой, издающей благоухание. И взяла его за руку. И вместе они ступили на мост, который стал таким широким, что по нему могли проехать несколько колесниц. И прошли они над бездной и вступили в рай, где их встретили горние ангелы…

Фаддей замолчал. Слушатели его тоже молчали, находясь под впечатлением от рассказа. Даже книжник молчал и лишь медленно качал головой, то ли удивляясь, то ли осуждая.

Первым нарушил молчание Биннуй:

— А Каин, разумеется, попал в ад?

— Ты правильно сказал: «разумеется», — ответил Фаддей. — Но не Каин, а дух его, потому что даже у злого человека дух бессмертен. И когда достали весы, разумеется, зло пересилило. И Митра, то есть Михаил, изрек: «Мы рассмотрели, и взвесили, и рассудили, и пусть этот дух получит то, что он заслужил». И тут выскочила из Каина его вера — отвратительная зловонная старая ведьма, которая схватила его и потащила на мост-радугу. А мост обратился красным концом вверх и стал узким, острым и обжигающим, как клинок, на огне раскаленный. И едва дух Каина вступил на него, как тотчас завопил и полетел в пропасть ада — жилище дурного помысла. А ведьма ринулась за ним, чтобы терзать и мучить его во мраке до Последнего Суда и Эры Разделения.