Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен… - Сергей Глезеров Страница 38

Измена большевикам нередко носила «групповой», если можно так выразиться, характер. Военная академия летом 1918 года перешла на сторону противника почти в полном составе – сначала в Екатеринбурге, а затем в Казани.

В результате, как отмечает Андрей Ганин, Красная армия лишилась важнейшего военно-учебного заведения и сотен высококвалифицированных специалистов. Известны и другие яркие примеры – измена Штаба Приволжского военного округа в июне 1918 года, измена Полевого штаба 14-й армии в Екатеринославе в июне 1919 года, измены работников Штаба 8-й армии или группы военспецов из состава 2-й бригады 35-й стрелковой дивизии летом–осенью 1919 года.

В ходе событий Гражданской войны под Петроградом на сторону белых практически в полном составе перешел бывший Семеновский полк, который, в отличие от других частей прежней армии, не был демобилизован, поскольку в нем продолжали нести службу солдаты-беженцы, которые не могли вернуться домой из-за оккупации. С 1 мая 1918 года воинская часть официально стала именоваться Полком по охране города Петрограда.

Рядовой состав стали называть дружинниками, они несли охрану самых ответственных постов: в Государственном банке, Государственной сберегательной кассе, Гербовом казначействе и на других важнейших объектах.

Полк перешел в вéдение Комиссариата внутренних дел, провозгласив принцип: «Мы не коммунисты, но мы будем честно нести нашу службу». Каждый новобранец, поступавший в полк, подписывал бумагу: «Я, нижеподписавшийся, поступая солдатом в Полк по охране города Петрограда, обязуюсь: не принимать участия ни в каких политических организациях и выступлениях – честно и добросовестно исполнять обязанности службы».

В связи с этим в бывшем Семеновском полку, в отличие от подразделений Красной армии, не было создано коммунистической ячейки. Большевики доверяли полку, Председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий даже как-то заметил однажды: «Семеновцы – это честные белогвардейцы».

Однако лояльность оказалась обманчивой. Группа кадровых офицеров-семеновцев помогала офицерам переправляться за пределы Советской России – в Добровольческую армию или в Финляндию. Через курьеров удалось наладить связь с генералом Н.Н. Юденичем, созрел план, заключавшийся в том, что полк можно использовать для захвата власти в Петрограде при подходе белых. Кроме того, в полку действовала влиятельная группа эсеров.

Л.О. Пастернак. Большевистский плакат времен Гражданской войны. 1919 г.

Большевистский плакат «Будь на страже!». В образе красноармейца угадываются черты вождя Красной армии Л. Троцкого

Антибольшевистский плакат времен Гражданской войны

Осенью 1918 года большевики произвели чистку полка от «ненужного элемента», а сам полк перевели в ве́дение Комиссариата по военным делам. 25 декабря 1918 года полк переименован в 3-й стрелковый полк Особой Петроградской бригады. В мае 1919 года, когда началось первое наступление белой армии на Петроград, полк срочно направили затыкать дыру на фронте – в район железнодорожной станции «Сиверская». Там почти в полном составе полк сдался противнику. Бригадный комиссар А.С. Раков вместе с командиром полка П.П. Тавриным отстреливались из штаба, но командир вскоре был ранен, а Раков застрелился, дабы не сдаваться в плен. Коммунистов арестовали, а «наиболее опасных из них» расстреляли.

Спустя неделю тела убитых красноармейцев перевезли в Петроград и 8 июня 1919 года с почестями похоронили на Марсовом поле. В честь Ракова переименовали Итальянскую улицу в центре Петрограда, которая носила его имя вплоть до конца 1991 года, когда значительной части магистралей вернули исторические названия.

Что же касается «семеновцев», предавших большевиков, то 3-й стрелковый полк участвовал в наступлении на Гатчину в составе белого Северного корпуса. Командующий корпусом генерал А.П. Родзянко на торжественном смотре полка объявил о возвращении ему имени Семеновского…

Вообще, тема измены в Красной армии изучена довольно слабо. В советское время ее практически игнорировали, дабы не бросить тень на Красную армию, и многие историки переключились на изучение белой армии, явно испытывая симпатии к стороне, проигравшей в Гражданской войне, а к истории Красной армии стали относиться высокомерно. И только сейчас исследователи начинают приходить к некоей золотой середине, пытаясь посмотреть со стороны на события, не вставая ни на чью точку зрения.

Еще в конце 1920-х годов в книге «Военное искусство Красной армии» бывший советский главком С.С. Каменев отметил, что «не обойтись и без освещения печальных страниц истории предательства и перебежек части командного состава из строевого офицерства. Эти страницы истории замалчивать нельзя, так как случаи были далеко не единичные и по своим последствиям очень болезненные для Красной армии. На этом фоне предательства представители другой части старого офицерства, честно выполнявшего свою работу и оправдавшего доверие рабочих и крестьян, будут ярче отмечены как активные участники революции».

«Проблема лояльности командных кадров в Гражданской войне серьезна, масштабна и интересна. Ведь, по всей видимости, речь идет о тысячах, если не о десятках тысяч офицеров, перебегавших из одного лагеря в другой или бежавших за границу. Таким образом, речь идет о явлении, которое, возможно, меняет некоторые базовые представления о Гражданской войне – например, стереотип незыблемости противоборствующих лагерей», – отмечает историк Андрей Ганин.

Как указывает исследователь, из командармов изменили советской власти пять человек, в том числе три бывших кадровых офицера (Б.П. Богословский, Н.Д. Всеволодов, Ф.Е. Махин) и два бывших офицера военного времени (И.Л. Сорокин и А.И. Харченко). Самым высокопоставленным изменником за всю Гражданскую войну в лагере красных оказался главнокомандующий Восточным советским фронтом, бывший подполковник М.А. Муравьев.

«В советской историографии об этих людях или не упоминали вовсе, или же их действиям, даже задолго до измены, приписывали вредительский характер, а созидательная работа изменников игнорировалась или выдавалась за умелую маскировку», – отмечает Андрей Ганин.