Чингисхан - Джон Мэн Страница 37

История монгольских завоеваний уже соединила две несхожие между собой культуры, перенеся нас из монгольских травянистых степей в урбанизированное богатство и стабильность Си Ся и Северного Китая. Этот процесс пока не принес положительных результатов, пролилось море крови, не внеся ничего нового в исторический процесс, такое бывало и раньше… Теперь события развиваются таким образом, что вовлекается третья культура, религия ислам, и последствия этого процесса совершенно беспрецедентны в мировой истории. Ни одна культура до этого не производила столь разрушительной мощи, как монголы, ни одна культура не страдала еще так, как предстояло пострадать мусульманскому миру. Количество смертей в Китае измерялось десятками тысяч. События, которые вот-вот развернутся перед нашим внутренним взором, умножают эту цифру по меньшей мере в десятки раз.

Цифры, вне всякого сомнения, преувеличенные исламскими писателями, но тем не менее ужасающие, вызывают мысль о невероятном разгуле страшной расовой или религиозной ненависти и беспощадности и нетерпимости к чужой идеологии. Но не было ничего похожего, не было честолюбивого стремления любыми средствами утвердить великую истину шаманизма в пику всем иным конфессиям, не было решимости господствующей расы искоренить презренных противников или завоевать «лебенсраум», жизненное пространство, в Центральной Азии. Единственным всепоглощающим и всепобеждающим побуждением было завоевание, потому что каковы бы ни были таинственные причины этому, но так написано на роду Чингиса, так предопределили его судьбу Небеса. Разрушение было вопросом стратегии. Случалось, оно имело субъективный характер, когда тот или иной правитель или город наносил оскорбление, но, как правило, в этом не было ничего личностного, только порождение бесконечной и непоколебимой веры в собственное превосходство — не над какой-то определенной группой людей, а над всеми расами вообще. Расизм избирателен, а им у монголов и не пахло. Склоняться перед ними должны были все без разбору. (Это чувство было свойственно и нескольким другим народам, пережившим апогей своих империй, англичанам — в начале 1900-х годов, китайцам — XVI II века, американским неоконсерваторам — в 2003 году.) Города, области, царства и империи — все подминал беспощадный каток, единственно с тем, чтобы открыть дорогу к следующей победе, а смерть и разрушения были лишь побочным продуктом достижения цели. Все, что приносит победу, — хорошо, все, что ей мешает, — плохо. Все очень просто.

Первое звено в этой цепи событий было выковано многие годы назад, когда отпрыск найманского правящего дома Кучлуг бежал на запад с остатками своих разгромленных войск. Ему удалось создать еще одно обширное царство, которое, наподобие Си Ся, было сокрыто от современного взгляда своей отдаленностью во времени и пространстве.

Тем не менее, какими бы забытыми и далекими они ни были, Кучлуг со своей новой базой сыграл важнейшую роль в этой истории, так как они привлекли внимание Чингиса к западу, миру ислама, что, в свою очередь, создало предпосылки для дальнейших завоеваний дальше и дальше на запад.

Если мы хотим разобраться в том, что произошло, придется перевести стрелки часов на сто лет назад. Когда кидани, правившие в Китае под именем Ляо, были в 1124 году свергнуты с Трона Дракона юрченами, член киданьского правящего дома Янь Люй Даши собрал 200 человек своих людей и бежал на запад, найдя убежище за 2500 километров, перейдя пустыни Синьцзяна и Горы Тянь, где его не могли настигнуть новые владыки Северного Китая. Здесь, десятилетие спустя, в забытом всеми анархическом уголке Внутренней Азии, населенном невообразимой мешаниной тюркских племен и исламских народов, Даши создал царство трав, гор и пустынь размером с Западную Европу. Центром его царства сделался Киргизстан, кроме него, туда входили территории, которые сегодня являются Западным Китаем, Южным Казахстаном и Таджикистаном. Даши взял себе титул Гур (Вселенский) хан и назвал свое царство Кара-Китай, или Черный Китай, по названию своего собственного киданьского племени. Окрепнув, он начал взимать дань со своего мусульманского соседа (о ком поговорим ниже).

Когда через 70 лет туда добрался Кучлуг, тогдашний Гур-хан встретил его с распростертыми объятиями. Кучлуг упрочил свое положение при дворе хана, женившись на его дочери. Затем, говоря словами персидского историка конца XIII века, «он бросился, словно стрела, выпущенная из мощного лука», и захватил трон. Предательство вряд ли подарило ему много друзей. Но он поступил еще хуже — по желанию своей новой жены он обратился в буддизм, сделался ярым врагом ислама и потребовал, чтобы все вожди-мусульмане отказались от своей веры, настроив, таким образом, против себя своих новых подданных. Когда имам Хотана в южном Синьцзяне стал его проклинать: «Пыль тебе в рот, враг веры!» — Кучлуг распял имама на дверях его собственного медресе. Естественно, Чингис не мог не догадываться, что этот взбалмошный фанатик в один прекрасный день может воспользоваться своим новым положением, чтобы попытаться отомстить за отца и деда. Ради будущей безопасности монгольской нации его следовало уничтожить.

После многолетних войн в Китае это не представляло собой трудной задачи, и в 1218 году Чингис поручает Джебе выступить в поход на Кучлуга. Осаждать большие города его 20 000 воинам не придется. Самую трудную задачу ставил географический фактор: нужно было преодолеть 2600 километров, сначала через монгольские степи, затем перевалить через 3000-метровые Алтайские горы, а за ними — скалистые хребты Тянь-Шаня, где пики поднимаются на высоту больше 5000 метров. Следуя одним из маршрутов Шелкового пути, армия обогнула бы Иссык-Куль, второе по величине в мире альпийское озеро с его уникальной экологией. Глуби на водной массы, термальная активность и соленость дела ют озеро аккумулятором тепла, и благодаря ему его долина имеет достаточно теплый климат, чтобы там можно было сажать виноград и шелковицу для выращивания шелковичных червей. В 80 километрах от западной оконечности Иссык — Куля располагалась столица Кучлука Баласаган, теперь от нее ничего не осталось, только торчит 25-метровый остаток минарета XI века, называвшегося Башня Бурана.

С военной точки зрения победа далась легко, как и предвидел Чингис. Узнав о приближении монголов, Кучлуг бежал за триста километров на юг, возможно через перевал Торугарт, а оттуда вниз к Кашгару, большому рынку Шелкового пути, что на западной окраине пустыни Такла Макан. Пустившись вдогонку, Джебе запретил мародерство, и кашгарские уйгуры встречали его с радостью. Кучлуг продолжил бегство через пустыню в сторону Памира, лежащего в 100 километрах к юго-западу от Кашгара, возможно желая держаться глубокого ущелья реки Гез, выходящего к землям, которые сейчас относятся к Пакистану. «Преследуемый, как бешеная собака» монголами, пишет Джувайни, Кучлуг с горсткой людей попал в глухое, не имеющее выхода ущелье. Монголы сказали встретившимся местным охотникам, кого они ищут, и те, увидев возможность подзаработать и прославиться, пойма ли Кучлуга и отдали монголам. Заплатив охотникам, монголы отсекли Кучлугу голову и разъезжали с ней, демонстрируя победу, по городам своих новых владений. Так закончилась борьба Чингиса с тремя поколениями найманских правителей.