Революция в Иудее (Иисус и еврейское сопротивление) - Хаям Маккоби Страница 37

Параллель между Иисусом и Соломоном бросает свет на одно из обвинений, выдвинутых затем против Иисуса: что он грозил разрушить Храм и построить его заново в три дня. Вполне возможно, что Иисус заявлял о намерении разрушить и отстроить Храм заново после того, как его царство будет прочно установлено. Храм, которым сейчас правил Иисус, был выстроен Иродом Великим, которого фарисеи считали злодеем. Свое согласие на перестройку Храма фарисеи Ироду все же неохотно дали, но, несмотря на его несравненную красоту, никогда не считали, что Храм Ирода будет оставаться нетронутым и в царстве Мессии. И если бы Иисус изгнанием римлян на деле доказал, что он действительно царь-Мессия, фарисеи не стали бы возражать против того, чтобы он разрушил Храм Ирода и выстроил бы другой; они даже ожидали бы, что он именно так и поступит.

Почему бы Мессия — царь Последних Дней, царь, более великий, чем Соломон, не мог построить и освятить новый, последний Храм? Зачем еврейскому народу, очищенному, заново посвященному Богу, вновь обретшему свободу, — поклоняться Богу в Храме, построенном развращенным Иродом? Здесь нет ничего, что бы фарисеи считали кощунственным или что напугало бы кого-либо кроме первосвященника и его клики. Идея, будто фарисеи считали Храм вечной святыней, изменять которую было кощунством, — совершенно ложная. Обвинение Иисуса в том, что он намеревался разрушить Храм и выстроить его заново, было частью обвинительного акта, составленного против Иисуса не как богохульника или мятежника против иудаизма, а как мятежника против предательского режима первосвященника.

Таким образом, передатировка триумфального въезда с весны на осень делает все эти непонятные эпизоды гораздо более осмысленными. Осень — как раз то время, какое избрал бы для вступления в Иерусалим любой претендент на роль Мессии. Но есть еще один, более важный мотив, который мы пока не упоминали.

Пророчество Захарии гласит, что великая битва Последних Дней состоится осенью, во время праздника Суккот. В годовщину этого великого события, в мессианские времена, все народы земли явятся в Иерусалим на празднование Суккот (Зах., 14:16). Когда Иисус въезжал в Иерусалим верхом на молодом осле, он следовал этому пророчеству о Последних Днях. Те, кто знал Писание (а таких было много), уже по тому, как он въезжал, должны были понять его намерения — сразиться с римлянами прежде, чем окончится праздник Суккот.

Почему же составители Евангелий (видимо, следуя уже установленной к тому времени церковной традиции) отнесли триумфальный въезд к весне? Скорее всего, потому, что для позднейшей христианской церкви важнейшим событием в жизни Иисуса стала его смерть на кресте. Поэтому казалось более драматичным сжать ход событий, подчинив все последней сцене пьесы. А так как распятие состоялось весной, то весна и стала временем всех кульминационных событий в жизни Иисуса.

В культах воскресающих богов Адониса, Аттиса и Осириса смерть и воскресение юного бога происходили весной. Поэтому триумфальный Вход в Иерусалим стал перекликаться с чествованием юного бога перед его жертвоприношением в этих культах. Поэтому же, видимо, сочли правильным изменить датировку триумфального въезда, превратив его в событие, всего лишь предваряющее распятие. Привлекательность христианства для языческой античности во многом зависела от таких родственных черт и ассоциаций.

Однако для Иисуса, который рассчитывал на успех, а не на провал и вообще не понял бы такого романтического апофеоза, естественным временем для прибытия в Иерусалим была осень — время, когда радуются жатве. Многие из притч Иисуса сравнивают наступление Царства Божия с временем жатвы. То было самое радостное время еврейского года, когда новогодний период покаяния был закончен, урожай собран и наступило время для благодарения. Праздник Суккот — единственный, о котором в Писании говорится «Радуйся в праздник твой» (Втор., 16:14). Пасха, весенний праздник, была временем начала избавления, годовщиной Исхода из Египта, отправной точкой истории еврейского народа. Но триумфального завершения этой истории можно было ожидать осенью; точно так же, как царь Соломон праздновал осенью конец долгого периода горестей и торжественное начало мессианского царствования ^[86].

Но в ходе дальнейших событий надежды Иисуса потерпели трагическое крушение. И позднейшей христианской церкви суждено было превратить провал Иисуса в культ. Сам же Иисус никогда не предпочел бы весенний сев плодоношению осени.