Средневековые замок, город, деревня и их обитатели - Константин Иванов Страница 37

Со временем короли стали нуждаться в том, чтобы их подданные несли военную, придворную и иного рода службы. Вместо денежного жалованья, по недостатку денег, они платили своим подданным за их службу земельными участками, поместьями — так называемыми бенефициями. Но эти поместья не поступали в полную собственность того или иного лица, как не становились полной собственностью и древнерусские поместья, раздававшиеся служилым людям в виде жалованья за их службу. Король даровал лишь право пользоваться доходами с поместья, а сама земля продолжала считаться его собственностью и по прошествии определенного времени возвращалась к нему. Получающий такую землю становился по отношению к королю в особенные условия и приносил ему особенную клятву в верности, непохожую на обыкновенную присягу на подданство, приносившуюся свободными людьми. Клятва эта носила характер контракта, личного договора, и сохраняла силу, пока выполнялись условия этого договора: договор этот имел не государственный, а частный характер. Если умирал король, даровавший землю, договор этот должен был подтверждаться его преемником. Если умирал владелец бенефиция, король мог передать бенефиций сыну или внуку умершего, но мог и не делать этого. Лицо, получившее бенефиций, обязывалось нести известную службу, как обязывается нести ее ныне служащий, получающий от казны жалованье. Таким образом, владелец бенефиция уже терял в известной степени право располагать собой по своему усмотрению и становился лицом зависимым.

Наиболее крупными бенефициями были города или целые области. Они доставались в управление знати как германского, так и римского происхождения. Эти люди наряду с высшим духовенством и составили аристократическое сословие в пределах германских государств, основавшихся на развалинах Рима. Со временем крупным землевладельцам короли стали давать особые привилегии, называвшиеся иммунитетами. В силу этих привилегий они освобождались от повинностей, получали право суда над людьми, живущими на их землях, и право собирания в свою пользу судебных пошлин. Иногда иммунитет распространялся на земли, которые могли быть приобретены привилегированным лицом в будущем.

Особенное положение богатых землевладельцев привлекало к ним людей малоимущих — они нередко отказывались от земельных участков, которыми пользовались на правах полной собственности, передавали их в руки привилегированного богача и получали обратно уже в качестве бенефиция или лена. При этом они обязывались исполнять разного рода повинности, а взамен получали защиту и покровительство. Такой обычай превращения полной собственности в условную назывался коммендацией.

Богатые землевладельцы часто пользовались своим положением и стремились поставить под свою зависимость людей малоимущих или вообще стоящих ниже их в обществе. В этом отношении прекрасной иллюстрацией к нашим словам может служить рассказ ^[69], который мы находим в летописи Григория Турского ^[70]: «Жил-был человек благородного происхождения, пресвитер Анастасий; он обладал некоторой поземельной собственностью, на основании грамот славной памяти королевы Кротехильды (Клотильды). Епископ большей частью во время своих визитов к нему умолял его униженно о том, чтобы он отдал ему грамоты вышеназванной королевы и поставил бы свое владение в зависимость от него, епископа. Пресвитер откладывал до другого времени исполнение желания епископа, а последний побуждал его то лестью, то угрозами и погрозился наконец выселить его из города, обесславить его, взвести на него всякие несправедливые обвинения и замучить его голодом, если он не выдаст грамот. Но пресвитер, мужественный духом, отказался выдать грамоты, говоря, что ему лучше потомиться некоторое время от голода, чем оставить в бедности свое потомство. Тогда, по приказанию епископа, он был выдан страже, которая должна была уморить его голодом в том случае, если он не согласится отдать своих грамот. В базилике св. мученика Кассия было старинное, потайное подземелье, в котором находилась большая гробница из паросского мрамора, а в ней лежало тело какого-то престарелого человека. В этой-то гробнице, поверх мертвеца, погребают заживо пресвитера и покрывают его камнем, которым была закрыта прежде гробница. Перед дверью была поставлена стража. Но стражники, уверенные в том, что крышка задавит пресвитера, разложили костер, так как дело происходило зимою, и уснули под влиянием выпитого ими теплого вина. Пресвитер же, новый Иона, взывал с молитвой к милосердию Божию из своего могильного заключения, как будто из адова чрева. Так как гробница, о чем мы уже сказали, была большая, то он, хотя и не был в состоянии поворачиваться без вреда для себя, мог все же свободно вытягивать в любую сторону свои руки. От костей мертвеца исходил смертельный запах, который не только тревожил обоняние, но, можно сказать, проникал в самые внутренности. Пресвитер не чувствовал его, пока замыкал ноздри одеждой и, насколько мог, сдерживал свое дыханье. Но как только казалось ему, что он задыхается, как только он отстранял немножечко одежду от своего лица, то поглощал гибельный запах не только ноздрями, но даже, можно сказать, ушами. Чего же еще больше? Когда над ним, как я уверен в этом, сжалилось Божество, он протянул правую руку к крышке гробницы и нашел засов, который очутился между ним и краем гробницы, благодаря тому, что сдвинутая с места крышка не была надлежащим образом прилажена к гробнице. Двигая понемногу засов, он почувствовал, что камень, с Божьей помощью, сдвигался с места. Лишь только камень был отодвинут на столько, что пресвитер мог высунуть свою голову наружу, он уже свободнее сделал еще большее отверстие, из которого и вылез. Ночные тени, сокрывшие день, не рассеялись еще и в это время. Пресвитер направился к другому выходу из подземелья; этот выход был закрыть крепчайшими засовами и забит гвоздями. Однако доски, составляющие дверь, не были прилажены друг к другу настолько плотно, чтобы между ними нельзя было ничего видеть. Пресвитер склонился к этим щелям и увидел сквозь них проходившего мимо человека. Тихим голосом он зовет его. Тот услыхал его и, не медля, сбил топором деревянные колья, которыми сдерживались засовы, и открыл пресвитеру выход. Пресвитер, несмотря на ночную пору, устремился к своему дому и умолял своего освободителя не рассказывать никому о происшедшем. Таким образом, он вошел в свой дом и, найдя хартии, которые даровала ему упомянутая выше королева, понес их к королю Хлотахарию; он рассказал королю о том, как похоронил его заживо епископ и как он избавился от опасности. Все пришли в ужас и говорили, что никогда ни Нерон, ни Ирод не совершали такого злодеяния, не скрывали в гробницу живого человека. В это время пришел к королю Хлотахарию епископ Каутин, но вскоре удалился в смущении, уличенный пресвитером. Пресвитер же, получив от короля предписание, вступил во владение своим имуществом, которое и оставил своим потомкам». Этот необыкновенно колоритный рассказ знакомит нас не только с приемами, к которым прибегали в то время сильные мира сего, чтобы поставить в полную зависимость от себя людей слабых, но и вообще с тогдашними нравами.