Греческая религия. Архаика и классика - Вальтер Буркерт Страница 37

О могуществе, которым наделяют кровь народные верования и суеверия, говорится часто¹. У греков мы встречаем в отношении магии крови известную сдержанность, хотя о полном табу на кровь, как в иудейском законе, не может быть и речи². Жертвоприношение животных — пролитие крови. То, что алтари «окрашиваются кровью» (haimâssesthai) — характеристика совершенного жертвоприношения³. На изображениях видно, что боковые поверхности алтарного камня, натертые мелом, всегда забрызганы кровью — свидетельством священного действа. По преданию, один алтарь в Дидимах был воздвигнут из крови жертвенных животных⁴. Примечательно и то, что угодные богам жертвенные животные все теплокровные, в подавляющем большинстве это крупные млекопитающие. Рыбы, хотя и занимали куда более заметное место в повседневном рационе, приносятся в жертву крайне редко (см. прим. 4). Причина тому — теплая, изливающаяся кровь, с которой в то же время было страшно и опасно иметь дело. Бескровные жертвы с особым ударением называются «чистыми» (hagnà thÿmata)⁵, но это вовсе не означает, что приносящий обычную жертву совершает нечто «нечистое», напротив, у него исключительный статус: он творит сообразно божественному порядку, который оправдывает пролитие крови в священном центре и требует' его. Именно поэтому человека, который сидит на алтаре или прислонился к нему, нельзя ни ранить, ни убить: такой поступок был бы извращением священного и мог бы навлечь погибель на целый город⁶. Алтарь как защита, как убежище — другой полюс по отношению к пролитию крови. Пролить человеческую кровь означает совершить нечто, по своей сути прямо противостоящее и одновременно чрезвычайно сходное с благочестивым делом.

Пролитие человеческой крови было частью некоторых культов. Это обстоятельство греки связывали с их «варварским» происхождением. Поводом к возникновению подобных обрядов чаще всего называли появление в Греции изображения Артемиды Таврической, привезенного из Колхиды Орестом и Ифигенией, которому там приносили человеческие жертвы. Оно будто бы хранилось в Галах Арафенидских в Аттике, где во время жертвоприношений Артемиде Таврополос мужчине надрезали ножом кожу на шее⁷, или в месте почитания Артемиды Ортии в Спарте, где эфебов секли бичами у алтаря⁸.

Существуют ритуалы, в которых пролитие крови совершается не как прелюдия к священной трапезе, но ради жертвоприношения. Это — «заклания» в узком смысле слова, sphâgia⁹. О них говорится прежде всего в связи с двумя исключительными ситуациями: перед началом сражения и при погребении мертвых, а кроме того, при «очищениях». Спартанцы перед битвой забивали козу для Артемиды Агротеры (Ag-rotéra)¹⁰, в большинстве других случаев речь не идет ни о каком конкретном божестве, говорится лишь, что уже в виду неприятеля военачальник или сопровождающие войско прорицатели перерезают горло животным. Для этой цели с собой вели целые стада. По внутренностям жертвы прорицатели заключали, насколько вероятен успешный исход сражения. Это почти безобидное, совершаемое за счет подручных средств убийство перед таящей непредвиденные опасности битвой имело значение «путеводного предсказания», «начала». Рассказывают, что перед битвой при Саламине вместо животных в жертву были принесены пленные персы¹¹. Используя разные сюжеты, мифы повествуют о более или менее добровольном принесении в жертву перед началом сражения молодой девушки. В этом ряду стоит и миф об Ифи-гении в Авлиде¹². В «Семерых против Фив» Эсхила грозное кровавое действо, предваряющее битву, представлено как скрепленный клятвой союз, который заключают «Семеро»: перед стенами Фив они убивают быка, собрав кровь «в щит с черной каймой», «касаются руками крови принесенного в жертву быка» и клянутся «Аресом, Энио и кровавым Ужасом» здесь и сейчас победить или погибнуть¹³. Впрочем, считалось, что ритуалы кровного братания, подчас включавшие в себя питье крови из одной чаши, свойственно совершать только варварам или разве что людям, жившим на окраинах греческого мира¹⁴.

Во время погребения животных закалывали и сжигали вместе с телом на погребальном костре. Ахилл у костра Патрокла заколол множество овец и коров, четырех лошадей, двух собак и двенадцать пленных троянцев¹⁵. Подобное может быть истолковано как способ дать выход беспомощной ярости: когда умер Патрокл, другие не должны жить¹⁶. Между тем, когда изображается, как «кровь как из чанов лила-ся вокруг Менетидова тела» речь идет, по-видимому, о том, чтобы таким необычным способом вновь наполнить вены и артерии усопшего, возвратить ему жизнь и краску. Известно, что красная краска использовалась в обряде погребения еще в эпоху палеолита¹⁷.

В культе почитания мертвых такие жертвоприношения повторяются неоднократно. Для них не сооружают алтарь, а выкапывают в земле яму (bothros)¹⁸, в которую стекает кровь. Здесь важно представление

о том, что именно эта стекающая вниз кровь проникает к мертвым: происходит т. н. «насыщение кровью», haimakouria¹⁹. В древнейшем и наиболее значимом литературном тексте, где идет речь о приносимой теням усопших жертве, она совершается с целью заклятия мертвых: Одиссей, следуя указанию волшебницы Кирки, выкапывает на краю мира квадратную яму (bothros). после троекратного возлияния и молитвы Аиду и Персефоне, он забивает барана и черную овцу, так что кровь стекает в яму. Очень скоро души (psychai) собираются, чтобы испить крови и так на короткое время прийти в сознание. Жертвенных животных Одиссей предает сожжению тут же, у ямы²⁰.