Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин Страница 37

Занимавшийся в 30-е годы расследованием чекистских операций против эмиграции, ее видный политический деятель и юрист, председатель Союза русских судебных деятелей, бывший начальник гражданской канцелярии генерала Врангеля в Белграде Н.Н. Чебышев добавлял к числу организаторов и участников подготовки и осуществления похищения Кутепова, помимо уже названных Яновичей, Аренса и Гельфанда, также чекистов Жилина и Шайкевича.

В документах эмигрантской печати и французского следствия по делу генерала Кутепова в числе лиц, причастных к его похищению, неоднократно звучало имя известного чекиста С.В. Пузицкого. Например, бывший секретарь Банка СССР в Париже Н.П. Крюков-Ангарский, ставший невозвращенцем, выступая на страницах газеты «Последние Новости» и задаваясь вопросом о том, что если Кутепов был похищен большевиками, то кто был организатором всего этого преступления, отвечал следующее: «Возможно, организатором является Пузицкий, заместитель руководителя службы контрразведки ГПУ. У него есть опыт в подобных аферах, и многие из них удавались. Это именно он разработал план ареста Савинкова и, возможно, для этого поехал во Францию. Было бы интересно показать его фотографию свидетелям по делу Кутепова. Его внешность отлично подходит под описание одного из участников похищения Кутепова, опубликованное в прессе. У него имелись личные знакомства во Франции».

Существенные надежды возлагало следствие и органы розыска на бежавшего на Запад видного чекиста Г.С. Атабекова. В начале июля 1930 года материалы о нем и интервью с ним публикуются во французской и эмигрантской прессе. Но в ответ на вопрос о том, что делает ГПУ в Европе, и в частности во Франции, перебежчик отвечал уклончиво, что слухи доходили, но об их здешней работе он не знает. «Но Вы знаете, конечно, Яновича, Гельфанда, “доктора” Гольденштейна», — спросили тогда бывшего чекиста. Что могут сказать имена, отвечал он, разве имя что-нибудь значит, и добавил, что сам переменил 25 фамилий. Он попросил показать ему фотографии этих лиц, указав, что за рубежом работает 150 кадровых сотрудников ГПУ, и случайных людей на заграничную работу не посылают. На прямой вопрос, что он знает о деле Кутепова, Атабеков отвечал — ничего.

Между тем отношения самого Атабекова с органами власти, полиции и безопасности Франции складывались непросто. В результате в августе 1930 года он был выслан из этой страны и оказался в Бельгии. В интервью бывший чекист указывал, что не скрывает, что является убежденным коммунистом, и заметил, что агенты, сопровождавшие его во Франции, в действительности не охраняли правительства. Разоблачительные публикации Атабекова нанесли большой моральный и иной ущерб деятельности ОГПУ за рубежом. Вот почему в дневнике важнейших событий во Франции, который вело советское полпредство в этой стране, за октябрь 1930 года особо отмечалось, что газета «Матен» начала публикацию разоблачений Георгия Атабекова о деятельности ГПУ. В том же году выходит в свет его книга «Секретный террор», которая произвела эффект разорвавшейся бомбы.

И тем не менее о похищении генерала Кутепова бывший чекист не смог дать какой-либо интересной информации. Отвечая на вопросы журналистов в Брюсселе в январе 1932 года, Атабеков утверждал, что ничего не знает о деле Кутепова, но не верит, что генерал жив. В связи с судебным процессом, начавшимся в мае 1932 года в Румынии вслед за состоявшимся в январе в Констанце покушением на Атабекова и попыткой захвата его для последующей транспортировки в СССР, в печати указывалось, что в этой группе арестованных сотрудников ОГПУ есть и лица, участвовавшие в похищении Кутепова, например, француз Лекок, который в свое время в Париже следил якобы за председателем РОВСа.

В октябре 1930 года с новой порцией разоблачений в связи с делом о похищении Кутепова выступил В.Л. Бурцев. При этом ссылался на сведения, полученные якобы от бывшего второго секретаря советского полпредства в Берлине, а затем нелегального резидента ГПУ в Европе, А. Фехнера, который сносился с Москвой через Гольденштейна. Бурцев добавлял, что именно от него получил информацию, на которой основывались его сенсационные июльские публикации. Для подготовки покушения на Кутепова, по его словам, были привлечены лучшие силы ОГПУ. В Париже находились такие активные участники этой операции, как супруги Яновичи и Гельфанд. 24–25 января в Париж для захвата Кутепова бьши направлены несколько специально обученных агентов ОГПУ. Остальные излагаемые Бурцевым детали и подробности операции были, в общем-то, уже описаны им ранее. Утверждалось, что все участники и организаторы операции против Кутепова были затем возвращены в СССР, в том числе Гольденштейн, «под присмотр», как указывалось со ссылкой на Бурцева в «Последних Новостях», а четверо были расстреляны. Не вернулся якобы лишь А. Фехнер, непосредственный участник этой операции и самого захвата Кутепова. Он опасался расстрела в СССР.

Ведущий дело о похищении Кутепова судебный следователь Делалэ 15 октября вызвал к себе Бурцева в связи с его новыми публикациями. По утверждению негативно относившейся к Бурцеву газеты «Возрождение», тот «ничего не мог сказать по существу последних заявлений». Эта же газета в связи с новыми разоблачениями задавалась вопросом, не стал ли Бурцев жертвой провокации или доверия. По данным газеты, он поддерживал связь с Фехнером через третье лицо, и высказывалось предположение, не бывший ли чекист Думбадзе является им.

Эта же газета сообщила 16 октября о советском разъяснении, сделанном через агентство «Гавас». В нем утверждалось, что Андрей Фехнер являлся секретарем советского полпредства в Берлине в 1924–1926 годах. Затем он был редактором в балтийской секции НКИД в Москве до декабря 1929 года, а позднее был назначен первым секретарем, поверенным в делах советской дипломатической миссии в Ковно (Литва). Он находился там непрерывно и в настоящее время проводит свой отпуск в СССР. Добавим, что ОГПУ высказало в это время мнение, что под влиянием публикаций Бурцева белоэмигранты попытаются совершить в отношении этого дипломата — Андрея Васильевича Фехнера — акт мести, и высказалось за отмену его поездки в Ковно. Лишь 20 ноября 1930 года было принято специальное решение Политбюро ЦК ВКП(б) о разрешении его выезда в Ковно. Впоследствии АВ. Фехнер работал в Западном отделе НКИД, занимавшемся Литвой и Латвией.

В связи с советским извещением в «Гавас» о Фехнередипломате Бурцев поспешил 17 октября ответить через «Последние Новости» что не знает, существует ли ковельский Фехнер, но его Фехнер работал в Берлине в 1929–1930 годах. При этом он не преминул негативно отозваться о злобных выступлениях газеты «Возрождение».

Вскоре становится известно, что Бурцев действительно поддерживал связь с Фехнером через бывшего чекиста, ставшего одним из первых невозвращенцев, — Евгения Думбадзе. 18 октября 1930 года газета «Последние Новости» опубликовала его рассказ. Тот утверждал, что еще 18 мая 1929 года, когда ездил с товарищем в Берлин, с ними в одном купе ехал Кутепов. По словам Думбадзе, за генералом уже тогда велась слежка чекистов, и в Берлине в разговоре с одним из большевиков тот, приветствуя его, спросил с иронией в голосе: «Вы путешествовали с генералом?». В тот момент, говорил Думбадзе, он не придал этим словам большого значения, но после похищения Кутепова вспомнил этот разговор и понял, что ГПУ Берлина следило за генералом и было в курсе всех его перемещений.