Бисмарк. Биография - Джонатан Стейнберг Страница 37
Бисмарк. Биография - Джонатан Стейнберг читать онлайн бесплатно
Идея союза была здравой, но ее реализация наталкивалась на два препятствия, имевшие иностранное происхождение, – оппозицию Австрийской и Российской империй. Царь Николай I был недоволен тем, что Фридрих Вильгельм IV уступил «черни», и называл его не иначе как «королем мостовых», а у восемнадцатилетнего австрийского императора Франца Иосифа появился новый советник – князь Шварценберг. Его светлость Феликс, князь Шварценберг, герцог Крумлов, граф Зульц, ландграф Кельттгау (1800–1852), принадлежал к высшей европейской аристократии и обладал сильным, волевым характером. Он с помощью царя задушил венгерскую революцию, навязал жесткую централизованную систему управления всем доминионам Габсбургов и теперь намеревался возродить федеративную структуру Германии в том виде, в каком она существовала до 1848 года, и, естественно, при австрийской гегемонии.
31 января состоялись выборы в парламент унии. Бисмарк тоже попал в него, и 20 марта 1850 года союзный парламент нового образца впервые собрался в Эрфурте. Несмотря на репутацию ярого реакционера, Бисмарка избрали его секретарем. 15 апреля 1850 он выступил с речью в народной палате, ополчившись против формулировки «Германская империя»:
...
«В ней кроется величайшая опасность, которой может подвергнуть себя политическое действие… оглупить себя. Господа! Если вы проигнорируете пруссака, старого пруссака, коренного пруссака так же, как в этой конституции, если вы навяжете пруссаку эту конституцию, то вы обнаружите в нем Буцефала, который с радостью помчит всадника, хорошо ему знакомого, и сбросит на землю чужого праздного наездника, украшенного черно-красно-золотистыми вензелями. ( Бурные аплодисменты правых 114.)».
19 апреля Бисмарк писал Иоганне:
...
«Здесь назревает кризис. Радовиц и Мантейфель набрасываются друг на друга. Бранденбург позволяет Радовицу вертеть собой… так что по моей настоятельной просьбе Мантейфель отправился в Берлин к королю. Какую сторону он займет, будет ясно через день или два, и тогда либо конец собранию в Эрфурте, либо Мантейфель больше не министр. Маленький человек вел себя достойно и решительно. Вчера он хотел открыто порвать с Радовицем, но Бранденбург не позволил… Ужасно жить в таком маленьком городишке, где три сотни знакомых. Нет ни минуты покоя. Час назад ушел последний нудный визитер, и я решил поужинать: съел целый батон колбасы и выпил пинту эрфуртского пива «фельзенкеллер». Сейчас, когда пишу тебе, доедаю вторую коробку марципана, предназначавшуюся, возможно, для Ганса, которому в любом случае она уже не досталась… Взамен я оставлю ему ветчину»115.
Наконец наступили летние каникулы, освободившие его от сессий, и Бисмарк смог заняться посланиями. В июне 1850 года он писал Герману Вагенеру:
...
«Я нагло сибаритствую, читаю, курю, совершаю прогулки и изображаю отца семейства. С политикой соприкасаюсь только через «Кройццайтунг», поэтому абсолютно не рискую заразиться новомодными идеями. Мои соседи не склонны к общению, и меня полностью устраивает романтическое уединение. Я валяюсь на траве, читаю поэзию, слушаю музыку и жду, когда созреет вишня… Бюрократия изъедена раком с головы до ног. Кое-как еще работает кишечник. Законодательное дерьмо, которое он извергает, имеет самый натуральный запах в мире. С такой бюрократией, включая судей, даже законы, сотворенные ангелами, не вытащат нас из болота. Имея плохие законы, но хороших чиновников (включая судей), управлять еще можно; с плохими чиновниками нам не помогут и хорошие законы»116.
4 июля 1850 года Бисмарк описывал Радовица своему школьному другу Густаву Шарлаху из Шёнхаузена:
...
«Радовиц ничем другим так не отличается, как феноменальной памятью, благодаря которой он… обладает столь обширными знаниями и запоминает выступления и на галерке, и в центре. Вдобавок он изучил слабые стороны его величества, знает, как произвести впечатление жестами и словами, как использовать сильные и слабые свойства его характера. Как человек он скромен и непривередлив, прекрасный семьянин, но как политик неинтересен, у него нет своих идей, и он живет чужими идеями, охотится за популярностью и аплодисментами, побуждаемый непомерным тщеславием…»117
В июле Бисмарку тоже предстояло сыграть роль «прекрасного семьянина». Он должен был с женой и маленькими детьми отправиться на морское побережье, и одна мысль о путешествии настраивала его на печальный лад. Бисмарк сетовал сестре:
...
«Я чувствую себя как перед отправкой в дурдом или в пожизненное заключение в верхнюю палату парламента… Я вижу себя с детьми на платформе станции Гентин, потом в вагоне, где они оба нещадно портят воздух, а окружающие зажимают носы. Иоганна стесняется при всех кормить грудью ребенка, и он истошно, до синевы вопит. Затем толкотня в толпе, постоялый двор, детский ор на станции Штеттин, битый час ожидания лошадей в Ангермюнде, суета с погрузкой. А как мы доберемся из Крёхлендорфа в Кюльц? Если бы нам пришлось остаться на ночь в Штеттине, это было бы ужасно. Все это я вытерпел в прошлом году с Марией, которая без конца ревела… За что мне такое наказание? На следующий год я должен буду отправляться в поездку с тремя люльками, тремя няньками, с кучей пеленок и постельного белья. Я просыпаюсь в шесть утра в беспокойстве и плохо сплю по ночам из-за того, что меня преследуют видения поездки, которые моя фантазия рисует в самых мрачных тонах, в мельчайших подробностях, вплоть до пикника в дюнах Штольпмюнде. К тому же путешествие с младенцами может отнять целое состояние. Я чувствую себя очень несчастным»118.
Приход сентября означал возобновление сессий парламента, возвращение в Берлин и избавление от стрессов семейной жизни. Кризис по поводу Эрфуртской унии еще не разрешился. 27 августа 1850 года Шварценберг объявил, что идеи унии несовместимы с федеральным актом, и потребовал созвать чрезвычайную конференцию Германского союза 2 сентября во Франкфурте. Он благоразумно воспользовался тем, что прежняя германская конфедерация все еще сохранялась, поскольку в июле 1848 года она провозгласила не о «прекращении своего существования», а о «прекращении предыдущей деятельности»119. Потом кризис разразился в курфюршестве Гессен-Кассель (Кургессен), где герцог-реакционер аннулировал завоевания революции и восстановил абсолютизм. Его подданные, вкусившие свободы, дарованные новой конституцией, взбунтовались, отказавшись платить налоги. 17 сентября 1850 года великий герцог Фридрих Вильгельм II призвал Германский союз воспользоваться своим правом на военную интервенцию и помочь ему восстановить порядок. Территории Гессен-Касселя располагались между западными прусскими провинциями и основными землями королевства, и армейских старших офицеров, которым не было никакого дела до Эрфуртской унии и ее парламента, встревожила возможность того, что саксонские или ганноверские войска встанут костью в горле Пруссии по оси с востока на запад.
1 ноября 1850 года войска Германского союза вошли в курфюршество Гессен. Желание Пруссии защитить свои линии коммуникаций ставило короля в нелепое положение – он должен был защищать «революцию» и ополчиться против законного сюзерена. Царь Николай выступил с недвусмысленными угрозами, и королю пришлось 2 ноября уволить Радовица. Прусское правительство неуклонно скатывалось к войне с Австрией и Германским союзом, не имея для этого ясных оснований и целей и навлекая на себя угрозу неминуемого унижения. Арден Бухольц писал:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments