Дж. Д. Сэлинджер. Идя через рожь - Кеннет Славенски Страница 37

В архивах «Стори пресс» сохранился также список из 19 рассказов, которые Сэлинджер с Бернеттом предполагали включить в сборник. Архивный экземпляр списка датирован 1946 годом, но составлен он был, очевидно, в конце 1945-го, когда Сэлинджер еще находился в Германии. В пользу этого говорит комментарий к списку: «У Дж. Д. Сэлинджера принято к публикации два рассказа, его агент предлагает издателям еще один». Этими «двумя рассказами» могут быть только «Я сошел с ума» и «Посторонний», напечатанные в «Стори» в декабре 1945 года.

Под списком рассказов Уит Бернетт от руки набросал «план рекламной кампании» — он собирался опубликовать краткие хвалебные отзывы о творчестве Сэлинджера, которые гму дадут редактор «Кольере» Джесс Стюарт, Уильям Максуэлл из «Нью-Иоркера» и такие признанные мастера, как Уильям Сароян и Эрнест Хемингуэй. Кроме того, Бернетт намеревался анонсировать роман, который, по его словам, уже был готов у Сэлинджера на одну треть.

В уже упоминавшемся письме Сэлинджеру в Германию Бернетт прямо говорит: сборник нужен для того, чтобы напомнить читающей публике, что есть такой писатель, и подогреть интерес к его будущему роману про Холдена Колфилда. В Соединенные Штаты Сэлинджер вернулся и полной уверенности, что издание сборника — дело решенное. Как-никак Бернетт раскрыл ему все свои карты, а сам он получил аванс.

Некоторое время спустя после возвращения домой Сэлинджер получил от Бернетта приглашение на ланч в ресторан отеля «Вандербильт» на углу Парк-авеню и 34-й Восточной улицы. За ланчем издатель сообщил неприятную новость: партнерское издательство «Липпинкотт пресс», которое должно было финансировать издание сэлинджеровского сборника, делать это отказалось, а «Стори пресс» оно было не по карману. Иными словами, публикация сборника рассказов Сэлинджера отменялась.

Сэлинджера это известие поразило до глубины души. Он посчитал себя подло обманутым редактором и другом и никогда не простил Бернетту этого обмана. Так в ресторане отеля «Вандербильт» пришел конец долгой и порою непростой дружбе между писателем и его редактором.

После того как в «Нью-Йоркере», несмотря на многократные посулы, так и не был напечатан «Небольшой бунт на Мэдисон-авеню», а редакция «Сатердей ивнинг пост» самовольно поменяла названия двух его рассказов, Сэлинджер относился к редакторам с изрядной долей подозрительности. После «предательства» Бернетта он стал еще меньше им доверять и отныне всегда ожидал от редакторов какого-нибудь неприятного подвоха.

Уиту Бернетту разрыв с Сэлинджером тоже дался непросто. Много времени спустя, в 1963 году, он еще пытался уладить рассорившее их недоразумение. В письме к литературному агенту Сэлинджера Дороти Олдинг он просил ее разъяснить своему клиенту причины, по которым издание сборника не состоялось. «Сколько мы ни настаивали, — писал Бернетт, — у Липпинкотта было право вето… и нам пришлось согласиться с их решением». Он объяснял, что «Стори пресс» «из-за этой книги едва было не разорвало отношений с Липпинкоттом» Сэлинджер на мировую не пошел.

Одураченным Сэлинджер считал себя еще и потому, что из-за обещаний Бернетта отказался от заманчивой перспективы. В сентябре 1945 года к нему с предложением выпустить сборник рассказов обратился Дон Конгдон — когда-то он был редактором Сэлинджера в журнале «Кольере», а теперь перебрался в издательство «Саймон и Шустер». Конгдон Сэлинджеру был симпатичен, и он уже склонялся к подписанию договора, но после встречи с высокопоставленными сотрудниками издательства передумал — ему не понравилось, как они с ним разговаривали. «Они показались ему слишком нахрапистыми», — рассказывает Дон Конгдон. Как объясняет сам Сэлинджер, в свете перипетий со сборником «Молодые люди» ему очень не хотелось рисковать.

Злость и обида на Бернетта подтолкнули Сэлинджера к довольно-таки странному поступку. Он собрал воедино все готовые части романа про Холдена Колфилда и попытался опубликовать их в виде девяностостраничной повести. Единственный источник сведений об этой попытке — редактор «Нью-Йоркера» Уильям Максуэлл, которому в 1951 году о ней рассказал сам Сэлинджер. При этом Максуэлл особо отмечает, что печатать повесть писатель хотел не в «Нью-Йоркере». Естественно было бы предположить, что рукопись первоначального варианта «Над пропастью во ржи» была предложена автором издательству «Саймон и Шустер».

Желание сделать что-нибудь назло Бернетту было не единственным мотивом для публикации повести. К этому времени Сэлинджер трудился над романом около шести лет, и этот труд начал его утомлять. При том, с каким трудом давались ему после возвращения с войны даже совсем короткие рассказы, надежда когда-нибудь дописать роман постепенно таяла. О своих сомнениях он говорил еще в октябре 1945 года, отвечая на вопросы журнала «Эсквайр». Признавался, что видит себя автором рассказов, а отнюдь не романистом, что по природе он «спринтер, а не стайер».

Так или иначе, но здравый смысл скоро возобладал, и Сэлинджер понял, что издавать «Над пропастью во ржи» и имеющемся неоконченном виде было бы ошибкой. Он отощал рукопись и преисполнился решимости довести замысел до конца. Одновременно, в конце 1946 года, Сэлинджер принялся писать рассказы — почти с той же интенсивностью, что и до отправки на фронт. Период метаний, последовавший за окончанием войны и женитьбой на Сильвии, подошел к концу.

В ноябре 1946 года Сэлинджер написал свой первый после «Постороннего» рассказ — прервал наконец молчание, которое затянулось у него на полтора года. В рассказе «Девчонка без попки в проклятом сорок первом» он попытался перевести стрелки часов назад, вернуться в безмятежное довоенное прошлое, последние предвоенные дни, когда он развлекал пассажиров на круизном лайнере «Кунгсхольм». При этом Сэлинджер не воспользовался очевидной возможностью представить взросление героев как метафору расставания предвоенного общества со счастливым неведением. Вместо этого он сводит счеты с собственными заблуждениями и откровенно романтизирует прошлое.

В последние месяцы 1946 года Сэлинджер целые дни просиживал за пишущей машинкой, а по вечерам отправлялся в Гринич-Виллидж. Там он водил знакомство с модной артистической публикой и входил в кружок игроков в покер, который собирался по четвергам на квартире у Дона Конгдона в Сохо. Эти покерные сборища нашли отражение в повести «Симор: Введение», где Бадди Гласс вспоминает, как он «изо всех сил, но довольно бесплодно, старался стать «душой общества», настоящим «светским денди», и часто приглашал друзей играть в покер».

В Гринич-Виллидж Сэлинджер ездил отнюдь не только ради покера. Он был завсегдатаем богемных кафе и клубов вроде «Блю Эйнджел» и «Рубен Блё», в которых собирались модные интеллектуалы, любители искусства и открыватели молодых талантов. Рядовой вечер начинался у Сэлинджера с ужина в ресторане «Ренато» в Маленькой Италии и продолжался несколькими кварталами южнее, в «Чамли», пабе «для своих», даже не обозначенном вывеской. Там он подолгу просиживал с приятелями за выпивкой и беседами о литературе. «Он был исключительно приятен в общении, — вспоминает Дон Конгдон, — но о себе лишнего не рассказывал. Мы с ним много ходили по кафе и клубам, как-то даже побывали на концерте Билли Холидей».

Расставшись с женой, Сэлинджер бросился утешаться тем, что чуть ли не каждый день назначал свидание новой девушке. Как писал через несколько лет журнал «Тайм», в 1946 году он «наводнил Гринич-Виллидж потрясающими отборными красотками». По версии того же журнала, знакомился он с ними и кафе отеля «Барбизон», «ненавязчиво подкупая обаянием» самых симпатичных его постоялиц. О серьезных отношениях Сэлинджер в то время, похоже, не помышлял и держался С подругами шутливо-дурашливого тона. Так, подбивая одну из девушек на совместный ужин, он якобы хвастался, что защищает ворота профессионального хоккейного клуба «Монреаль канадиенс».