Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942-1943 - Клеменс Подевильс Страница 37

«Акрополь», насколько я его знаю еще несколько недель назад с северной стороны, а теперь и с юга, производил до сих пор впечатление единственного однородного комплекса зданий. В действительности его северная часть, которую солдаты называли «замком», соединяется с другим комплексом зданий, который обращен на восток. «Замок» окружен с трех сторон крутыми склонами. Пехота должна сегодня нанести решительный удар, обойдя «замок» с фланга. Местность, откуда началась атака, выглядела издалека как роща красноватых тополей, лишенных листьев, темные верхушки которых поднимаются в небо. Обманчивая видимость! Это скопление развалин, оставшихся от разрушенных и сгоревших кирпичных построек.

«Замок» оборонялся с жутким упорством: атаки производились со всех сторон – из долины снизу, с севера, запада и юга. В утренние часы здесь еще стоял городской квартал многоэтажных высотных кирпичных домов, а вечером от них остались только покрытые копотью руины. Пикирующие бомбардировщики целый день совершали индивидуальные полеты над обороняющимися войсками. Теперь, ночью, в «замке» полыхают пожары и продолжаются кровопролитные бои.

В середине дня атаки развивались в зоне ниже (южнее) тракторного завода, который растянулся на широком участке от «замка» до Волги.

Я попытался рассмотреть эту операцию как можно ближе. Мы хотели объехать долину реки по дороге, где двигались войска, и, вклинившись в колонну, почти застряли. Было видно много убитых гражданских лиц, оказавшихся в зоне обстрела и бомбежек и спасавшихся бегством из города. Вот лежит мальчик с раздробленной головой. Мать прячет мертвого младенца, завязанного в узелок, под свое пальто. Ее руки отекли под тяжестью мертвого ребенка.

Едем к «замку». Машина петляет между воронками, на несколько минут из разрушенного квартала открывается вид на водную гладь Волги. Но потом, сворачивая на север, мы снова попадаем в прямоугольную схему улиц и высоких домов. Здесь еще не все разрушено авиацией и артиллерией. Каменные постройки деформированы, однако здания стоят. Я оставляю автомобиль за стеной дома, советую Флайсснеру спуститься в подвал и по карте ищу позиции полка. Полк располагается в зоне сильнейшего обстрела, который ведется, как всегда, прямо за передним краем. Между стенами домов начинается и усиливается гул разрывов, от каждого разрыва образуется облако пыли от красного кирпича. Не видно ни одного уцелевшего в ходе уличных боев человека. Вымершая местность, как после вулканического извержения. Вернувшись к главному входу, я изучаю записи на карте. Нужна точная ориентировка на местности, линия фронта здесь непонятна, можно налететь на противника. Свистят пули. Со стороны кого и против кого? Наконец, я вижу людей. Один, затем двое в касках мчатся поперек улицы и, как мыши, скрываются в окопе. Это люди в немецких касках. Я бегу за ними и нахожу в подвале четырех солдат мотопехоты. Они воюют в соседней дивизии, справа от нас. Никто из них не знает о командном пункте разыскиваемого мной полка, но они настоятельно предостерегают от проведения мной дальнейшей рекогносцировки местности. Я прекращаю поиски. На перепаханной снарядами и бомбами улице вспышка очередного разрыва. Постепенно огонь идет на убыль, от дома к дому, от улицы к улице. Только один раз мне встречаются люди. Двое санитаров несут, сгорбившись, раненого от одного дома (развалин) к другим развалинам. Под огнем тяжелых минометов разрушается фасадная часть здания. Противник усилил свой ураганный огонь. Наконец, я перехожу через открытый участок, который, к счастью, уже не находится в огневом мешке, и вижу, что мой автомобиль стоит в целости и сохранности у каменной стены дома. Флайсснер не пошел в подвал, а остался наверху, опасаясь, что автомобиль могут похитить. Его хладнокровие во время опасности поразительно, он боялся только за автомобиль. Мы вернулись ни с чем.