Братья Бельские - Питер Даффи Страница 37

К июлю, после двух месяцев работы, туннель достиг длины в сотню метров. Но тут пришла беда — его затопили летние дожди. Пришлось вырыть дополнительные туннели для отвода воды.

— Мы молили Бога о том, чтобы немцы не убили нас прежде, чем мы закончим копать, — рассказывала Соня Ошман.

Их опасения не были напрасными, 9 июля в Новогрудок прибыл гауптштурмфюрер СС Артур Вильке с отрядом из тридцати шести человек, главным образом латышей. Вследствие неразберихи по линии связи это стало для Вильгельма Трауба, новогрудского комиссара, полной неожиданностью, что, впрочем, не помешало ему «поднять вопросы безопасности», которые требовали незамедлительных действий. Один вопрос касался польских партизан, другой затрагивал гетто. Трауб хотел раз и навсегда разделаться с евреями.

«Трауб считает, что партизаны собираются предпринять попытку массового освобождения из гетто», — написал Артур Вильке в своем донесении от 11 июля. Однако, посовещавшись, нацисты решили сосредоточиться сначала на поляках. 31 июля за помощь партизанам было арестовано одиннадцать монахинь-католичек. На следующий день, в четыре утра, их расстреляли около Скрыдлева, на месте массового убийства евреев 8 декабря 1941 года.

К сентябрю в гетто поползли слухи о том, что всех евреев Лиды вывезли из города. И уж конечно евреи Новогрудка должны были стать следующими.

19 сентября в гетто состоялось тайное собрание, на котором решалось, стоит ли бежать через туннель. По словам Джека Кагана, в то время четырнадцатилетнего мальчика, приблизительно пятая часть его участников была, по разным причинам, против побега. Один говорил, что туннель, длина которого теперь составляла около 250 метров, обязательно обрушится. Другие были уверены, что немцы непременно узнают о побеге и всех убьют.

Тем не менее они решили бежать — причем обязательно в дождь, когда больше шансов уйти незамеченными. В воскресенье, 26 сентября, разразилась гроза, и стало ясно: день настал. Электрик Раковский обесточил прожектора, все было сделано так, будто случилась обычная неполадка, в то время как в туннеле оставался свет.

«Мы выстроились в длинную вереницу, — писал Каган в своих мемуарах. — Было очень тихо, и в полумраке лица были едва различимы. Я думал о своей семье… Мое единственное желание состояло в том, чтобы не достаться врагу живым».

Общее количество беглецов составило почти 240 человек. В гетто остались одни старики. «Дети, вы бегите, — сказал один из них. — А мне незачем бежать».

Каган уходил одним из последних. Когда он собирался спуститься в туннель, раздались выстрелы. «Для меня и речи не могло быть о том, чтобы остаться, — писал он. — Когда я выбрался из туннеля, вокруг свистели пули».

— Дождь лил как из ведра, и грохотал гром, — вспоминала Рая Кушнер. — Мы выбрались из туннеля. Все бросились бежать кто куда. Инстинкт самосохранения заставлял людей разбегаться, вместо того чтобы держаться вместе. Мы начали терять друг друга.

Некоторые, перепутав направление, побежали к забору гетто и были убиты охранниками, которые, вероятно, подумали, что это напали партизаны. Всего погибло около девяноста человек, среди них был и Берл Йоселович.

Тем же вечером полицейские обыскали бараки, но не нашли там ни одной живой души. Десять евреев, которые остались, попрятались в подвалах. На следующий день после побега немцы вывезли из мастерских инструменты и станки. Потом в гетто хлынули любопытствующие, чтобы собственными глазами увидеть место невероятного исхода евреев.

Те евреи, которым удалось бежать, блуждали по сельской местности в поисках еды и укрытия. Соню Ошман и некоторых других приютил пожилой белорус.

— Я знаю, что вы сбежали из гетто, — сказал он. — Не бойтесь. Я вам помогу.

Каган и еще один мальчик провели на ногах несколько дней, прежде чем наткнулись на партизан из отряда имени Орджоникидзе. Вскоре они уже были на пути к «семейному» лагерю Бельских.

Эли Беркович, один из первых прокладчиков туннеля, и несколько его родственников не один день блуждали по лесу, пока не набрели на дом Константина Козловского, связного братьев Бельских. Он дал им хлеба и приютил их, а затем показал дорогу в лагерь Бельских.