Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев - Джереми Дронфилд Страница 37

Его надежда развернуть большевиков против Германии рассыпалась на мелкие кусочки – и началось это с приезда в Москву графа Мирбаха. 15 мая – в тот самый день, когда Локарт и Кроуми встретились с Троцким и услышали, что война с Германией неизбежна, – Ленин встречался с Мирбахом и предложил ему сделку. Германия должна принять политику большевиков в России и пообещать не вмешиваться в ее внутренние дела. В обмен на это Россия обещала дружеские и выгодные торговые отношения с Германией ^[227]. Ленин сказал Локарту, что сделает все необходимое для того, чтобы Россия не стала театром военных действий для англичан и немцев. Локарт не догадывался, что это и было у него на уме. Если договор будет ратифицирован, он положит конец всяким чаяниям Великобритании в России, кроме тщетной надежды победить и Германию, и большевиков путем военных действий.

12 июня, пока Мура была занята своей шпионской работой, был подписан мирный договор между гетманской Украиной и большевистской Россией ^[228]. Он не положил конец ни враждебности между ними, ни шпионской деятельности, но уничтожил надежду Локарта и Хилла – а также Троцкого и ЧК – на окончательный разрыв.

В сердцевину этой запутанной политики вторглась самая важная и неотложная человеческая проблема. Через месяц после их последней страстной встречи в Москве Мура обнаружила, что беременна от Локарта.

Как только смогла, в последние дни июня она поехала в Москву, чтобы сообщить ему эту новость. Их шутки о гипотетическом малыше, которого родит ему Мура, – они будут кормить его сырым мясом, и он будет отлично играть в футбол – внезапно стали реальностью.

И снова Мура удивилась своим чувствам. Это событие подтвердило для нее тот факт, что Локарт – мужчина, с которым она хотела быть рядом и без которого она не могла жить. «Целый день мысль о тебе не покидает меня, и я чувствую себя потерянной без тебя – вот что ты сделал со мной, милый, бессердечная ты сосулька!» ^[229] Она трепетала от мысли, что может родить ему сына; ни у одного из них не было ни малейшего сомнения в том, что это будет мальчик, и они называли его «маленький Вилли» или «маленький Питер», если были в более серьезном настроении. Благополучие Муры и ребенка прибавилось к растущему числу проблем, которые омрачали жизнь Локарта и днем и ночью.

Перед ними обоими встал вопрос, как быть с маленьким Питером и их будущим. У него в Англии была жена, а у нее в Эстонии – муж, которых нельзя было сбрасывать со счетов, не говоря уже о других детях Муры. Что с ними будет? Было решено, что Мура должна поехать в Йендель – с ее возможностями свободно разъезжать и опытом пересечения границ это не представляло труда. Ее целью было умудриться затащить Ивана в постель. Таким образом, когда ребенок родится, законность его появления не окажется под сомнением, и двое влюбленных смогут делать все, что захотят, не покрывая позором своего малыша.

Это был отчаянный план и ужасная перспектива. Это было необычно для Муры, но ей хотелось уклониться от исполнения такой роли, и она откладывала отъезд из Москвы. Проведя месяц без его объятий, поцелуев, присутствия, она льнула к Локарту. Но в конце концов ей пришлось от него оторваться. Его положение в России с каждой неделей становилось все более шатким, и, когда Мура села в поезд, идущий в Петроград, в четверг 4 июля, существовала возможность, что его уже не окажется в Москве к ее возвращению.

Мура приехала в Петроград и обнаружила ожидающее ее письмо. Оно было от Ивана. Она связывалась с ним, чтобы предложить навестить его, но захочет ли он видеть ее теперь? В последний раз они были вместе в начале года, и отношения их были в состоянии холодной неприязни. Знал ли он о Локарте? Раскрыв письмо и пробежав его глазами, она с облегчением выяснила, что он зовет ее приехать в Йендель ^[230]. Это облегчение было с оттенком вины. Муру тревожил предстоящий заговор. «Я нежно люблю своих детей, – написала она Локарту из Петрограда, – и если поставлю их в ложное положение, не говоря уже о том, чтобы их потерять… то это причинит мне сильную боль». Но ее решимость осталась: «Это ничуть не влияет на мое решение и ни на мгновение не заставляет меня думать: «не лучше ли бросить его и вернуться к старой жизни», – я с таким же успехом могла бы думать о том, чтобы отказаться от света и воздуха» ^[231].

Каковы бы ни были ее чувства, она ничего не могла сделать немедленно. Между Петроградом и Эстонией не ходили поезда, и поэтому она намеревалась поехать на той же почтовой тройке, которая увезла ее детей в марте, и с тем же самым сопровождающим. Но, задержавшись с отъездом из Москвы, она опоздала на этот транспорт. Ей пришлось оставаться в Петрограде и ждать возвращения нужного человека ^[232].

Город превратился в место бедствия – он «умирал естественной смертью» от нищеты и голода ^[233]. Случались вспышки холеры, когда каждый день появлялось более трехсот заболевших ^[234]. Не хватало всего, и Мура вместе с матерью теперь зависели от посылок с мукой, которые отправляли Локарт или Денис Гарстин из Москвы, где продуктов было много, если у вас имелись деньги, чтобы платить за них все быстрее растущую цену.

Пока она возвращалась к своей привычной жизни – работа, встречи с Кроуми и другими сотрудниками посольства, собирание слухов, написание ответов на письма Локарта, – ситуация внезапно приняла драматический оборот. В Москве в субботу 6 июля, через два дня после возвращения Муры в Петроград, был убит граф Вильгельм фон Мирбах – посол Германии в Москве, заклятый враг Локарта: он был застрелен и взорван ручной гранатой в здании своего собственного посольства.

Приходили путаные сообщения, но «красные» газеты в Петрограде утверждали, что это убийство было инспирировано британскими и французскими агентами империализма. Обуянная страхом, Мура думала о том, как это скажется на Локарте ^[235].

Это убийство планировалось давно. И что бы ни печатали «красные» газеты в Петрограде, этот заговор родился, готовился и был приведен в исполнение с ведома высших эшелонов руководства ЧК.