Все к лучшему - Юлия Барановская Страница 37

Кстати, забыла – еще одно памятное знакомство случилось тоже на вечеринке «Сноба» в Тауэрском мосту. Мы уже собирались уходить, вдруг вижу, к нам решительной походкой идет женщина. Причем издалека идет, Тауэрский мост же длинный. Невысокая, очень хорошо одетая, с какой-то брошью Шанель, худая, подтянутая. Она подошла к нам, протянула Андрею карточку: «О, это к жене». Так мы познакомились с Гузель, которая работала в самом, пожалуй, известном магазине Лондона – Харродс – в отделе персонального шоппинга. Мы поговорили, распрощались и ушли. Потом она рассказывала: «Я знала, что вы приехали в Лондон, но не могла решиться и подойти к вам. Аршавин, футболист! И мы уже уходили, но я сказала мужу подождать, и развернулась, пока было такое решительное настроение!» Что такое персональный шоппинг? Это значит, что тебя приглашают на препродажи новых коллекций и закрытые распродажи. А придя туда, ты встречаешь всех знакомых или, если никого не знаешь, заводишь эти самые знакомства. Мне иногда казалось, что Харродс – это место встречи для русских в Лондоне. Благодаря Гузель, у нас появился огромный круг общения, благодаря ей же я позже знакомила своих друзей с ним, за что они были мне страшно признательны. И вот тут я не могу не коснуться еще одной темы и развенчать один миф.

Я уже говорила, что мы не жили, катаясь как сыр в масле, и не тратили деньги направо и налево. Да, конечно, мы ездили отдыхать и делали какие-то покупки, но это скорее было необходимостью. Иногда Андрей делал дорогие подарки, как с теми босоножками Vicini, которые я никогда не забуду. Но в целом, у нас была обычная семья. Сталкиваться с предубеждением и ожиданиями приходилось постоянно. Еще в Питере к нам однажды приехала съемочная группа. Мы тогда снимали квартиру. Я открыла им дверь, думаю – куча оборудования – точно к нам, а они смотрят в открытую дверь и говорят: «Ой, мы ошиблись. Мы Андрея Аршавина ищем». Я: «Нет, вы не ошиблись». Они так и застыли. Мы жили в хрущевке, в двухкомнатной квартире. Мебель была из ИКЕА, раскладной диван, стык которого упирался ровно в позвоночник. Оператор просто не мог поверить, что семья известного футболиста здесь живёт «а где же дворец?». Причем так мы жили довольно долго, пока не родилась Яна.

На самом деле, квартиру мы купили, когда я была еще беременна Артемом – не виллу, не особняк, не пентхаус, просто квартиру. Я помню прекрасно, как лезла беременная на стройку, карабкалась без лифтов. Ремонт мы начали уже после моих родов. Надо сказать, мы с Андреем никогда не ругались насчет интерьера, удивляя подрядчиков тем, как точно я попадаю в его вкус. Мне было очень важно сделать квартиру такой, чтобы ему хотелось туда возвращаться, чтобы она ему нравилась. Я создавала уют для своего мужа, тщательно подбирая все. Когда он ушел от меня и достраивал сам, без меня, дом, то все-таки вынужден был признать, как много я на себя брала обязанностей, как много тащила. Лучше поздно, чем никогда.

Переехали в новую квартиру мы уже с Яной. У нас росли дети, и мы думали о том, что им нужно хорошее образование, что им надо будет где-то жить, так что и дальше вкладывали деньги в их будущее, а не в шмотки. Наверно, глядя на светскую хронику, люди по-другому представляют себе жизнь известных футболистов. Не буду говорить, что они не правы, это у нас в семье было по-другому. Заказать частный самолет и им полететь, зачем? Или перелет бизнес-классом с детьми – 10 000 долларов, перелет эконом-классом – 1 500. Наверно, в масштабах зарплаты Андрея – это смешно даже обсуждать. Помню, что доходило до смешного: летим с матча домой, подходим к стойке, только я иду в эконом, а он проходит в бизнес-класс по билету, купленному ему клубом. Или еще в самом начале наших отношений Андрей однажды, искренне недоумевая, поинтересовался: «Масяня, зачем тебе третья пара сапог, у тебя же есть две!» Теперь представьте на секунду, что это говорит один из самых высокооплачиваемых футболистов России!

В общем, позволять себе тратить больше денег мы стали только тогда, когда переехали в Лондон. Было забавно слышать вопросы, когда мы общались с разными людьми во время светских раутов: «Куда ты летала на шоппинг? В Милан?» Я с улыбкой отмалчивалась.

Когда мы только познакомились с Гузель, я была в красивой и дорогой куртке, и вот она, оглядев меня, сказала: «Боже, какая у тебя красивая куртка». «Да, Valentino, Андрей подарил, мы вместе выбирали», – сказала я гордо. Эта куртка была у меня одна, что сложно было не заметить. Через месяц Гузель не выдержала и спросила: «У тебя нет больше других курток?»

Если честно, меня никто не ограничивал, кроме меня самой – счета у нас были общие, и Андрей не проверял мои траты. Я часто ездила в Париж. Жить в этом отношении в Лондоне очень удобно – ты всегда близко от всего. Я брала Артема, мы садились в утренний Евростар на самые недорогие места и в 10 утра были в Париже, гуляли там целый день, дышали, а в 9 возвращались домой. Иногда ко мне присоединялись подружки, и тогда прогулки по Парижу превращались в коллективный шоппинг. Как сейчас помню, в одну из таких поездок, мы зашли в магазин, где мне понравилась куртка. Боже. Она была просто невероятной. Из тончайшей кожи с огромным-огромным воротником из шиншиллы. Стоила 15 тысяч евро. С точки зрения доходов Андрея – копейки. Наверно, если бы я ее купила, то Андрей бы этого даже не заметил. Но мне было важно такие покупки совершать с ним. Я позвонила:

– Зачем она тебе? – спросил он.

– Ну, просто она такая…

– Купи. Я так люблю твои глаза, когда ты радуешься обновкам.

Почему я его спросила? Он кайфовал от этого, и мне было важно, чтобы он понимал, что это он мне дарит эту вещь, что это его возможность показать, что он мой мужчина. И знаете что? Я не купила ту куртку. Я пошла в магазин, померила ее еще раз и подумала: «15 тысяч. Сколько я ее раз надену? Зачем?» Не так давно один человек мне сказал, что жена от любовницы отличается тем, что любовница думает только о себе, а жена – о будущем семьи. Я думала о том, что у нас двое детей, и 15 тысяч важнее потратить на них, чем на куртку. Сегодня я думаю, что в жизни стоит быть большим эгоистом и думать иногда и о себе.

Так происходило довольно часто. У нас была знакомая, которая работала в Лондоне в Hermes. Вообще, это тяжело подружиться с кем-то оттуда, им запрещено водить близкие знакомства с клиентами, и все из-за безумия вокруг этих сумок Birkin. Повторюсь, в «Арсенале» вообще не было безумных WAGs, помешанных на шмотках и уж тем более – на этих сумках. Мне это тоже было безразлично. Однако однажды, когда мы зашли зачем-то в магазин, эта женщина сказала, чуть ли не шепотом: «У меня есть сумка цвета этого сезона – киви».

Что это значит? Это значит, что тебе очень повезло – сумок в таком цвете выпущена ограниченная партия, и таких больше никогда не будет – надо брать! Люди, когда им говорят, что есть сумка, даже не спрашивают, какого цвета, просто забирают и все. А иначе в очередь на два года. Она мне показала эту сумку и спрашивает:

– Нравится?

– Очень нравится, но брать не будем.

Мне кажется, она даже не поняла, что я ей ответила, настолько это было нереально услышать в магазине Hermes.

– Ты что, сошла с ума? Тебе цвет не понравился? – пыталась она найти хоть какое-то оправдание моему безумному, по ее опыту, поступку.