Скифы. Строители степных пирамид - Тамара Т. Райс Страница 37

Среди разнообразных обычаев, унаследованных славянами от скифов, самым главным было почитание предков. В соответствии со скифскими традициями они так же хоронили своих вождей в могилах, снабженных всем жизненно необходимым, и так же в погребальную камеру усопшего помещали его жену, облаченную в свадебное платье, но приводили они ее туда живую, чтобы там она встретила свою смерть. Над этими захоронениями они насыпали холмы, делали жертвоприношения на их вершине, устраивали поминальные тризны и турниры. Каждый год они вновь собирались на этом месте, чтобы сделать новые жертвоприношения в память об умершем. Славянин, чей конь был убит в сражении, воздавал такие почести своему погибшему скакуну, которые намного превосходили скифские. Тело коня помещали на высокий помост, над которым затем насыпали холм такой же высоты, как и над могилой погибшего воина. Вероятно, что обычай славян класть меч рядом с новорожденным мальчиком и сажать ребенка на коня в день исполнения ему трех лет также шел от скифских традиций.

В V в. н. э. люди, жившие на юге России, начали поклоняться солнцу, в результате чего в их искусстве наиболее заметное место стали занимать изображения коня и петуха, которые были символами солнца. Символическая значимость коня еще более возросла в следующем веке, когда конюшни стали строить вблизи храмов солнца. В них помещались животные, которых считали священными. Лошадь наделяли магической силой, как это сейчас явствует из народных сказаний. Вскоре к ним присоединились жар-птица и петух. Последние прочно завладели воображением людей и удержались в искусстве славян дольше, чем какой-либо другой древний мотив, сохраняя свое выдающееся положение во всем славянском мире вплоть до нашего времени, хотя его значение было уже позабыто. Изображения петуха, которые появляются на русских и балканских кружевах и вышивках, восходят к тем, что существовали у скифов Алтая. Действительно, прототипы всех более поздних интерпретаций этого мотива имеются среди содержимого Пазырыкских курганов № 1 и 2. Самыми интересными из пазырыкских вариантов этого мотива являются два великолепных схематичных силуэта, вырезанные из кожи, а затем позолоченные, найденные в кургане № 1 (рис. 25). В них необыкновенно живая и в высшей степени замысловатая стилизация комбинируется с неожиданным, но, тем не менее, гармоничным натурализмом. Этот эффект достигается благодаря небольшим топорщащимся перышкам петушиных лапок. Смесь абстракции и достоверности также характерна для русского декоративного искусства, и изображения, близко напоминающие алтайские образчики, но которые были выполнены выдающейся художницей Гончаровой, работавшей в традиционном «русском» стиле, появились еще в начале XX в., задолго до открытия Пазырыка. Гребни пазырыкских петушков, отчасти напоминающие оленьи рога, также сохраняются в искусстве славян, и явно выраженное родство остается и в других отношениях.

Славяне на территории России постепенно комбинировали культ солнца с культом Великой Богини, добавляя к ее символике солнечные знаки. Они почитали ее с не меньшим пылом, чем скифы. Эта вера пустила особенно глубокие корни в лесистых регионах России, где крестьяне поклонялись Великой Богине в священных рощах и у истоков ручьев. Этот обычай продолжал существовать в некоторых глухих уголках страны вплоть до начала последней войны. Участники ритуала любили найти одиноко стоящую на открытом месте березу; они выбирали ее как олицетворение богини, облачая ее в женское платье и вешая на одну из ее ветвей священное полотнище с вышитым красным цветом изображением богини, ее служителей и атрибутов. Если такого дерева не находилось, то на открытое место ставили юную девушку, в волосы которой вплетали ветки березы, а священное полотнище вешали на любой удобный сук. Затем люди вставали кольцом вокруг девушки, изображающей богиню, и начинали танцевать в хороводе, притопывая ногами, как бы изображая звук копыт бегущих лошадей.

Церемониальное полотнище считалось семейной реликвией. Оно было сделано руками какой-нибудь прародительницы и вместе с семейными иконами входило в состав наиболее оберегаемой и ценной части имущества. Рисунки на полотнище напоминали ранние прототипы. Его главным мотивом неизменно была богиня. Она часто появляется в одной и той же позе, в которой показана на скифских изделиях из металла, со стоящими обычно по бокам двумя величавыми всадниками, держащими подношения, в волосы которых иногда вплетены ветки березы. Или это конные жрецы, а поводья их лошадей крепко держит в руках всемогущее божество. Фон заполнен разнообразными солнечными знаками и символами, такими, как петухи, лошади, утки, зайцы и жар-птицы.

Рис. 66. Полотенце литовского крестьянина с вышитой фигуркой Великой Богини, по бокам которой находятся вожди верхом на лошадях. XIX в. Музей человека, Париж

Обручившись, славянская девушка должна была изготовить такое церемониальное полотнище в подарок своему жениху. Она также должна была сшить себе свадебное платье, вышив на нем узоры согласно традиции. В Югославии, в частности, многие предметы одежды, которые носят и в наши дни, сохраняют детали, которые происходят от одеяний скифов, хотя большинство из них уже утратило свою первоначальную форму. В некоторых случаях узоры исказились просто по прошествии времени, предметно-изобразительные формы превратились в геометрические. В других случаях изменения, видимо, были внесены специально: идеограммы были замещены языческой символикой в те времена, когда язычество яростно искоренялось христианским духовенством. Однако в России некоторые узоры сохранили свои первоначальные названия, которые дают ключ к разгадке их значения. Определенные узоры, абстрактные сейчас, известны как «козлик», «петушок», «телячий глаз» и, что все еще немаловажно, узор оленьих рогов.

Скифское влияние также может быть замечено в скульптурных украшениях, которые появляются на русских церквях в конце средневекового периода. Наиболее четко они прослеживаются в украшениях фасадов церквей XII и XIII вв. во Владимире-Суздальском районе, особенно в церкви Святой Богородицы-Заступницы на Нерли и соборе Святого Георгия в Юрьеве-Польском. На обеих постройках среди изобилия христианской и другой символики можно увидеть забавных и очаровательных зверей скорее геральдического вида. Эти восхитительные создания давно уже озадачивают историков-искусствоведов. Некоторые из них приписывают эти изображения влиянию христианской Грузии и Армении, в то время как другие относят их к романскому стилю в искусстве Западной Европы. Манера их расположения на стенах скорее западная, чем восточная по замыслу, но христианские мотивы и стиль вообще произошли либо прямо из Византии, либо из Армении и Грузии. Сами животные, однако, очень тесно связаны с множеством существ, возникших в фантазиях скифских мастеров. Они действительно представляют возрождение местных форм, которые были реанимированы и превращены художниками-христианами этого региона в нечто совершенно новое по характеру.

Пока прогрессивные реформы Петра Великого не изменили ход развития страны, русское декоративное искусство сохраняло многие черты скифского стиля. Хотя зооморфические сращивания и оленьи мотивы были забыты, сохранились многие узоры из птиц. Они появлялись в качестве украшений на различных изделиях из металла и керамики, вышивках и огнестрельном оружии. Некоторые предметы домашней утвари, чаще всего ложки и бокалы для вина, сохранили скифские формы. На них по-прежнему изображались олени и узоры в виде наконечников стрел, столь характерные для скифской орнаментации.