Горькое лето 1941-го - Николай Ефимов Страница 37

В июле 1940 года Москве стало известно, что 22 июля Черчилль дал поручение британской разведке «разжечь пожар в Европе». Разжигать далее пожар в Европе в тот период времени можно было только на восточном азимуте, то есть с тем, чтобы он перекинулся на СССР. Именно такая задача была поставлена перед руководителем нового Управления специальных операций.

Немцы, зная о настроениях в английском истеблишменте, использовали вопрос о возможности присоединения Советского Союза к Тройственному союзу как средство дополнительного давления на Лондон. Этой цели служило письмо главы внешнеполитического ведомства Германии лично Сталину.

Когда в рейхе получили его ответ; нацистское руководство явно впало в эйфорию переоценки позиции Сталина. Скорее даже, недооценки. В дипломатически учтивом — протокол обязывал — ответе Сталина говорилось:

«Многоуважаемый господин Риббентроп! Ваше письмо получил. Искренне благодарю Вас за доверие, так же как за поучительный анализ последних событий, данный в Вашем письме. Я согласен с Вами, что вполне возможно дальнейшее улучшение отношений между нашими государствами, опирающееся на прочную базу разграничения своих отношений на длительный срок В. М. Молотов считает, что он у Вас в долгу и обязан дать Вам ответный визит в Берлин. Стало быть, В. М. Молотов принимает Ваше приглашение. Остается только договориться о дне приезда в Берлин. В. М. Молотов считает наиболее удобным для него срокам 10–12 ноября. Если он устраивает также германское правительство, вопрос можно считать исчерпанным. Я приветствую выраженное Вами желание вновь посетить Москву, чтобы продолжить начатый в прошлом году обмен мнениями по вопросам, интересующим наши страны, и надеюсь, что это будет осуществлено после поездки Молотова в Берлин. Что касается совместного обсуждения некоторых вопросов с участием представителей Японии и Италии, то, не возражая в принципе против такой идеи, мне кажется, что этот вопрос следовало бы подвергнуть предварительному обсуждению. С глубоким уважением готовый к услугам

И. Сталин».

Трудно сказать, осознали ли главари нацистской дипломатии то обстоятельство, что, в общем-то, Сталин, образно выражаясь, сразу их «кинул», так как с ходу перевел все дальнейшие события по затронутой проблематике на стезю всего лишь зондирования позиций сторон, что и зафиксировано в последнем абзаце его ответа.

Причем это зондирование превратилось в «палку о двух концах». С одной стороны, шло зондирование намерений гитлеровского руководства с попутным выжиманием любой приемлемой для СССР торгово-экономической выгоды и политических дивидендов. С другой же стороны, потихоньку вдалбливалось в сознание англичан, что с СССР надо вести себя, по меньшей мере, просто прилично. И этим же концом этой же палки и также потихоньку подталкивать тех же самых бриттов в будущую антигитлеровскую коалицию.

Последовавший затем визит Молотова, во время которого ему было строжайше запрещено затрагивать вопросы относительно Британской империи, убедил официальный Берлин, что Советский Союз вовсе не намерен потворствовать глобальным геополитическим амбициям нацистского руководства.

Молотов в разъясняющем итоги визита письме на имя полпреда СССР в Лондоне И. М. Майского указывал, что советское руководство расценило немецкие предложения как неприемлемые, потому как практически ни одного вопроса не удалось решить в пользу Советского Союза. В частности, не была решена проблема вывода германских войск из Финляндии. Молотов также писал, что он посчитал неуместными советы Германии «толкнуть» СССР в сторону Персидского залива и Индии.

25 ноября 1940 года Советский Союз официально передал германской стороне ногу с изложением советской позиции относительно заключения Пакта четырех держав (Германия — Италия — Япония — Россия), об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи. Документ являл собой акт очередного зондажа истинных намерений и планов Берлина. Как бы в продолжение зондажа Молотова в Берлине. В немецком руководстве, увы, поняли что к чему, и именно поэтому всякий интерес даже к разговорам на тему о Пакте четырех у германской дипломатии пропал начисто. В этот момент Гитлер и его генералы уже завершали разработку варианта агрессии против СССР.

Всего через три недели в Москву поступила срочная телеграмма полпреда СССР в Великобритании И. М. Майского.

18 декабря 1940 г. Немедленно. Строго секретно

1. Из чешских источников сообщают как вполне достоверную информацию следующее: 29 ноября Кейтель выступал в Берлине на собрании высшего командного состава германской армии (начальники корпусов и дивизий, генштаба и прочие) и сделал ряд важных сообщений и разъяснений. Прежде всего он коснулся визита т. Молотова в Берлин, с удовлетворением констатировал, что СССР продолжает сохранять нейтралитет и что таким образом Германии с Востока не угрожает опасность, но затем в чрезвычайно резких выражениях заявил, что по большим вопросам политики «с русскими очень трудно разговаривать», что «русские слишком отсталы и некультурны» и что в силу этого они в таких вопросах «ничего не понимают». Кейтель дал при этом явно понять, что фюрер очень недоволен нежеланием «русских» вести разговоры о «новом порядке в Европе» и вообще о разделе мира на «сферы влияния»…

4. Кейтель говорил также, что немцы подготовляют к весне 1941 года сокрушительный удар против Англии, ибо без разгрома последней не может быть ни победы, ни конца войны. После этого Германия сможет заняться другими проблемами, в частности возможно дальше на Восток оттеснить СССР.

Майский.

К моменту этого выступления Кейтеля германский генштаб почти закончил подготовку «Варианта „Барбаросса“». 18 декабря 1940 года, когда директива № 21 была подписана, Гитлер выступил на расширенном совещании офицеров германской армии с резко антисоветской речью. В отличие от заявления Кейтеля «Вариант „Барбаросса“», которым руководствовался Гитлер в своей речи, предусматривал нападение Германии на СССР не после, а до удара по Англии.

В Германии текст этой речи Гитлера не был опубликован. Тем не менее берлинская резидентура НКВД сумела раздобыть ее текст. В сообщении в Москву было указано, что, выступая перед пятью тысячами выпускников военных училищ рейха, Гитлер резко высказался против «несправедливости, существующей на земле, когда 60 миллионов великороссов владеют 1/6 частью земного шара, а около 90 миллионов немцев ютятся на клочке земли» и призвал молодых офицеров к устранению этой «несправедливости».

К маю 1941 года военная ситуация для Англии становилась все хуже. Подводные корсары Третьего рейха непрерывно топили британские суда, постепенно затягивая экономическую удавку на шее Англии. Когда Черчилль впервые встретился со Сталиным, то он рассказал, что для нормального житья Англии ей необходимо ежемесячно получать не менее 70 млн тонн различных грузов, но к моменту нападения Германии на СССР она могла обеспечить, да и то с помощью США, всего около 40 млн тонн.

Да, англичане сопротивлялись, отчаянно сопротивлялись, но уже к маю Англия была, что называется, менее чем в полушаге от последнего издыхания.

В то же время и сами немцы к маю 1941 года оказались в тупике. Англия была не сломлена. Приготовления к грядущему нападению на Советский Союз вот-вот должны были перейти в финальную стадию, а до ужаса страшивший Гитлера вопрос об устранении угрозы Второго фронта при нападении на СССР не был решен. Начинать войну в таких условиях Гитлер не решался.