Азовское сидение - Андрей Венков Страница 37

В ответ казаки обозвали турецкого султана собакой смрадной, обещали биться с ним как с «худым свиным наемником» и вскорости самим явиться под стены Царьграда.

Позже в «поэтической повести» они значительно облагородили свой ответ и поэтизировали его, но суть осталась той же.

Получив ответ, янычарский голова с толмачами уехал. В турецком лагере начали трубить в трубы, потом «после той трубли почали у них бить в громады их великие и набаты и в роги и в цебалги почали играть добре жалостно». То есть в лагере били в огромные барабаны и сигнальные бубны, трубили в рога и играли на цимбалах.

«А все разбирались оне в полках своих и строилися ночь всю до свету. А как на дворе в часу уже дни (через час после рассвета — А. В.), почали выступать из станов своих силы турецкие. Знамена их зацвели на поле и прапоры, как есть по полю цветы многие. От труб великих и набатов их пошол неизреченный звук дивен и страшен».

Вот так 30 июня началось первое сражение под Азовом, первый штурм города.

В «поэтической повести» и в повествовании Челеби есть одно принципиальное отличие. Казаки писали, что первый штурм был один день, затем на день было объявлено перемирие, а потом, на третий день, турки приступили к правильной осаде и стали насыпать вал. Челеби же растягивает первое сражение на семь или даже на десять дней, после чего турки вновь начинают рыть окопы, то есть приступают к земляным работам.

Попробуем пойти по порядку.

Челеби не дает деталей первого сражения, первого штурма. Он пишет: «От грохота пушечной стрельбы сотрясались земля и небо. Начавшись чуть свет, в течение семи часов шла такая драка и свалка, что битвы, подобной этой, еще не видело, вероятно, око судьбы. После того как на рассвете (обнаружилось, что) семьсот человек из семи отрядов войска испили чашу смерти, имущество (погибших) было передано в казну». Перед нами лишь время протекания сражения, указание на то, что была рукопашная — «драка и свалка», названо количество убитых — 700 человек — и признана исключительность боя, «битвы, подобной этой, еще не видело, вероятно, око судьбы».

Заранее скажем, что взятый в скобки текст Челеби — версия переводчика или редактора. Если читать без этих слов, смысл будет другой, что мы и увидим позже.

Донцы со своей стороны признавали, что «окроме болшова приступа первого, такова жестоко и смела приступа не бывало к нам. Ножами мы с ними резались в тот приступ». Но они, в отличие от Челеби, оставили детальное описание этого первого штурма.

«Приход их к нам под город. Пришли к приступу немецкие два полковника с салдатами. За ними пришел строй их весь пехотной яныческой — сто пятьдесят тысяч. Потом и орда их вся пехотою ко граду и к приступу, крикнули стол смело и жестоко».

Как видим, в первой колонне шли наемные войска из Трансильвании, за ними янычары, далее — остальная пехота.

«Приход их первый. Приклонили к нам они все знамена свои ко граду… Почали башни и стены топорами сечь. А на стены многие по лестницам в те поры взошли. Уже у нас стала стрельба из града осадного, до тех мест молчали им». То есть, наклонением знамен войскам было показано направление атаки, после чего специальные войска стали рубить топорами деревянные составляющие стен и башен. Это было возможно, поскольку целью атаки был «Топраков» — Топрак-кале, земляной город. Многие по лестницам полезли на стены. Тогда казаки, до того времени молчавшие, открыли огонь в упор.

«Во огни уже и в дыму не мочно у нас видети друг друга. На обе стороны лишь огнь да гром от стрельбы стоял, огнь да дым топился до небеси… Которые у нас подкопы отведены были за город для их приступного времене, и те наши подкопы тайные все от множества их неизреченных сил не устояли, все обвалились, не удержала силы их земля. На тех то пропастях побито турецкия силы от нас многия тысящи. Приведен у нас был весь наряд на то место подкопное и набит был он у нас весь дробом сеченым».

Первое впечатление после прочтения этого отрывка — турки нарвались на систему «волчьих ям». Там же, в этой системе «волчьих ям», казаки собрали «наряд», то есть пороховые заряды, и «зарядили» это место сеченым в дробь металлом.

Не совсем ясно, почему турки, подводя окопы к городу, не наткнулись на «волчьи ямы», и не сказано, как сработал пороховой заряд.

Ответ найдем в показаниях свидетелей. Астраханский стрелец Куземка Федоров рассказывал впоследствии, что турки с первого приходу взяли «Топраков город» (земляной) и у церкви Иоанна Предтечи поставили 8 знамен, у казаков в Топракове был подкоп и в подкопе стояло зелье — бочки с порохом. Турки вошли в Топраков, и тогда казаки взорвали их, причем погибло тысячи три или больше. В прикрытые каменными стенами Ташкалу и Азов турки не вошли. Камышом и землей они завалили ров у стены и хотели идти на приступ. «И азовские де казаки обливали… (их) с городовые стены человечьим калом и многих турских людей побили» [29].

То есть, вся эта система ловушек была не за городом, а в самом «Топракове». Казаки угадали направление главного удара турок и заранее подготовились.

После мощного взрыва, вероятно, в сражении наступил перелом, и казаки перешли в контратаку, поскольку потом они заявляли: «В тот же день, вышед, мы вынесли болшое знаме на выласке, царя турского, с коим паши ево перво приступали к нам турские…».

Казаки-эмигранты в 20-е годы XX века много писали о донской истории и об Азовском сидении в том числе. По их мнению, штурм шел с утра до полудня. К полудню турки захватили юго-западную часть укреплений, но Осип Петров с резервом их отбил [30].

Потери противника казаки определили так: «Убито у них под стеною города на приступе том в тот первый день турков шесть голов однех янычееких да два немецкия полковника с всеми своими солдатами с шестью тысящи». Янычар якобы побили двадцать две с половиной тысячи.

Разница между 700 погибших у Челеби и 22 500 в «поэтической повести» огромная. Прав, видимо, астраханский стрелец «Куземка», который определил потери турок в три тысячи или больше. Столько якобы погибло в «Топракове». А 700 «испивших чашу смерти» «на рассвете», о которых пишет Челеби, это, видимо, погибшие в самом начале штурма, в прямом смысле — «на рассвете». В сумме же набирается около четырех тысяч.

По версии Челеби, следующим «утром с молитвами и восхвалениями (Аллаху) снова был открыт огонь из пушек».

У казаков версия иная: «На другой день с зарею светлою опять к нам турские под город прислали толмачей своих, чтоб нам дати им отобрати от града побитой их труп, который у нас побит под Азовом, под стеною города… В тот другой день бою у нас с ними не было».

Прав, видимо, все же Челеби. По мусульманскому обычаю мертвых надо было похоронить в тот же день. Бой шел с рассвета семь часов. После обеда, когда стало ясно, что штурм отбит, оставалось время на переговоры и на похороны убитых. И Севастьян Князев, сидевший в камышах неподалеку от Азова подтверждает, что с 30 числа пушечная пальба, слышимая даже в Черкасском городке, шла каждый день без перерыва.