Поп - Александр Сегень Страница 37

Вскоре после той Пасхи сорок третьего в Закатах появился баптист. Пользуясь тёплой погодой, он стал устраивать беседы на свежем воздухе, да не где-нибудь, а прямо неподалёку от храма, отлавливая людей, возвращающихся с очередного богослужения. Торопцев рассказывал отцу Александру:

– Несомненно, он обладает даром внушения. Потому что многие останавливаются и заслушиваются его. Только что подходили у нас ко крестоцелованию, и поди ж ты, становятся этого слушать! Вон они, гляньте, какая толпа собралась!

– Подойдём тихонечко, – предложил отец Александр.

Собрание расположилось неподалёку от угловой часовенки кладбища. Там были скамейки, и вообще, место такое удобное, чтобы собраться небольшой толпе. Залётный проповедник находился в центре внимания, расхаживал – три шага туда, три шага сюда – и, как-то особенно жестикулируя, вещал:

– Вы видите перед собой человека, прошедшего через ад греховной жизни. Я был материалистом и не думал о духовности. И вдруг ко мне воззвали таинственные голоса. Они воззвали к моему спасению. И я увидел лик Иисуса. И тогда я весь будто раскрылся. И уверовал! Дорогой Иисус спас меня. Он сказал: «Отныне ты безгрешен, потому что Своею кровью Я омыл твои грехи!» Теперь у меня нет грехов. Я свят!.. Христос любит вас! Он всем нам брат.

Говоривший это человек лет сорока был неказист, одет бедно и просто. Но в глазах и голосе его чувствовалась некая сила, заставлявшая людей стоять и слушать. Он вошёл в раж и не заметил, как к толпе тихо подкрался священник.

– Вот вы поклоняетесь иконе, – обратил проповедник свой взор к угловой часовенке, в которой находилась икона Симеона Столпника, а перед ней горела лампада. – Кто там у вас?

– Симеон Столпник, – ответил Роман Исцелённое Ухо, стоявший ближе всех к часовенке.

– Ну и что? – воскликнул проповедник. – А я вам скажу иное: не надо никаких икон! Это сущее идолопоклонство! Слово Божие запрещает поклонение кому бы то ни было, кроме самого Господа. Молитесь одному только дорогому нашему Иисусу, и будете спасены. Кланяйтесь Симеону Столпнику, кому угодно другому, и погибнете. Я был тяжело ранен, долго не мог миновать грань между жизнью и смертью. Молился своему святому. Ничего не помогало. Молился Богородице. Тоже результат нулевой. Стал молиться только дорогому Иисусу, как сразу всё прошло. Я стал здоровым безо всяких икон.

Тут Роман Гуляев возмутился:

– Что это вы, милейший, народ смущаете? Богородица вам не помогла! Я тоже болел, да как! В ухе гной скапливался, опухало так, что недовмоготу было терпеть. А прочитал акафист Божьей Матери – и всё как рукой сняло. Меня даже в народе с тех пор так и зовут: «Роман Исцелённое Ухо». А вы говорите, только Иисусу! Вот и батюшка подтвердит.

Сектант успел уже заметить православного священника, мгновенно напрягся, сник, будто часть силы слетела с него.

– Я уже некоторое время слушаю, – произнёс отец Александр. – Минут пять внимаю, и наслушался достаточно ереси. Вы, милостивый государь, куда явились? К магометанам? К язычникам? К иудеям? Зачем вы проповедуете веру в Христа тем, кто и без вас в Него верит! Ходите вокруг себя любимого и чаруетесь красотой собственного голоса. Себя объявили безгрешным. Мало того – святым! Какое кощунство! Мне очевидно, что вы пришли сражаться против Православия. Волк, жаждущий похитить овец моего стада. Вероятно, вы сектантский проповедник, посланный вашей сектой на подвиги. Скажу сразу: вы вне Церкви Христовой. Какого толка ваше сектантство – мне безразлично.

– Я не сектант! – воскликнул проповедник. – Я принадлежу к баптистской церкви.

– Это что? Баб тискаете? – спросил простодушно Роман Исцелённое Ухо.

– Это я сейчас растолкую, – сказал отец Александр, упредив баптиста, собравшегося было что-то пояснять. – Баптисты являют собой ответвление от еретического протестантского учения. Они выступают против церковной соборности. Мол, не надо ходить в церковь, а можно дома в одиночестве беседовать с Богом, читать Священное писание, и тем спасёшься. Они гнушаются не только икон и христианских праздников, но и самих церковных таинств. Называются баптистами от греческого слова, означающего «крещение», но даже и само крещение не рассматривают как таинство, а лишь как присягу Иисусу Христу. Я правильно говорю, милостивый государь?

– Только мы не еретики, а так – правильно. Только я бы просил в ином тоне, – ответил баптист, впрочем, не столь решительно, как он вещал до того, как заметил появление отца Александра.

– Постараюсь быть вежливым, – сказал батюшка. – Позвольте спросить, надолго ли вы к нам со своей раскольнической миссией?

– Собираюсь построить здесь свой дом молитвы.

– Вот как! Стало быть, германские оккупационные власти вам благоволят?

– Намерен обратить людей в правильную веру и с их помощью отстроиться.

– Нет. Не будет по-вашему.

– Отчего же не будет, когда будет!

– Оттого, что сейчас я вас буду бодать по всем статьям. И раз и навсегда отобью охоту пропагандировать баптистскую ересь в наших краях.

– Попробуйте.

– Начнём с того, когда появилась ваша ересь.

– Испокон веков. И требую не называть ересью…

– Ничего подобного. Не испокон веков. Должен вас огорчить, вам попался достаточно начитанный поп. Первая баптистская община возникла в Голландии в начале семнадцатого века в среде эмигрантов англичан, так называемых индепендентов.

– Пендентов! – глухо засмеялся кто-то.

– Потом баптизм распространился в самой Англии, оттуда перешёл в Северную Америку и там сильно обрёл популярность. Потому что там вообще любители всяких свобод. А точнее – разврата. Кто сейчас главный баптист? Рокфеллер. Но Америка далеко, а Россия ближе. В Россию нам эту заразу занесли не более ста лет назад из Германии. Видать, и сейчас оттуда же ноги растут.