Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина - Элен Каррер д'Анкосс Страница 37

Итак, русская армия выполняла данные ей приказы, к растерянности Наполеона, которого застала врасплох невозможность вступить в сражение с неприятелем. В растерянности иногда пребывали и русские военачальники, униженные стратегией, напоминающей бегство перед лицом врага. Как только французские войска переправились через Неман, они пошли на Вильнюс, оставленный тем временем русскими войсками, отступившими в Дрисский лагерь или же в Минск. Прибыв в Вильнюс, Наполеон не нашел там русской армии – только польское население, встретившее его как освободителя. Пока Наполеон размышлял над этой странной победой, русская армия прошла через Дриссу, не останавливаясь. Несмотря на проведенные там оборонительные работы, военачальники, и прежде всего Клаузевиц, пруссак, гениальный стратег, перешедший на службу России, находили, что этот лагерь трудно защищать. Потому войска получили приказ продолжать движение до Витебска. Наполеон начал преследование упорно не принимавшей боя армии, надеясь атаковать ее с тыла в Витебске. Его надежды не оправдались, пришлось продолжать преследование до Смоленска, где он наконец встретил две первые русские армии, которые также стремились к сражению. Схватка вышла ожесточенной, а успех Наполеона – неоднозначным. Французские силы преобладали над противником количественно, но опустошенный город не давал им никаких ресурсов для выживания. Единственным решением оставалось идти на Москву. Император, зная, какое место занимает старая столица в сердце каждого русского, не представлял себе, чтобы ее отдали ему без боя. Он также знал, что Москва находится в центре русской экономической жизни, на перекрестке речных путей, наконец, что она – символ «Третьего Рима», легендарного для русских центра Восточной Империи. Наполеон считает завоевание этого символа решающим. Он убежден, что именно здесь встретит русские армии, чтобы столкнуться ними в одной из своих величайших битв, и уверен в своем триумфе. Но он еще не знает, что перед ним – равный ему противник, Кутузов. В момент, когда Наполеон решает судьбу Москвы, Александр назначает командующим своих армий неповторимого военачальника, исконно русского, по праву пользующегося репутацией непримиримого патриота, увенчанного ореолом многочисленных побед и непричастного к Аустерлицкой катастрофе. В этот момент в русском населении, униженном отступлением своих армий и испуганном продвижением врага вглубь русских территорий, а не по отдаленной Польше, растет волна критики и даже обиды в отношении «иностранных» генералов, недостаточно озабоченных, как думают русские, защитой России. При всей несправедливости критики в адрес Барклая, который следовал стратегии, разработанной совместно с императором, его немецкие корни и предполагаемая солидарность с балтийскими областями занимали умы и порождали оскорбления. Сразу же после назначения Кутузова повсюду возникло единодушное чувство: «Идет Кутузов бить французов». Сначала Кутузов остановился в Бородино, деревне, находящейся в 100 километрах от Москвы. Он имел в своем распоряжении 130 000 солдат: пехотинцев, конников, казаков и ополченцев, 640 пушек и 1 400 артиллеристов. Ему противостояли примерно равные по численности силы Наполеона. Битва, которой русские дали имя Бородинской, а французы – Московской, превратилась в ужасающую бойню. Русские потеряли в ней около 50 000 человек, французы – 35 000. Армия Багратиона была полностью уничтожена. Наполеон сохранил больше сил, чем его противник, однако они находились далеко от дома и потому не могли рассчитывать на пополнение. Он победил, но что делать дальше?

Кутузов отступил со своими войсками в полном боевом порядке, объявив императору, что делает это для защиты Москвы. Военный совет, собравшийся после битвы на холме, с которого была видна Москва, обсуждал вопрос, стоит ли спасать город и принести в жертву этому спасению последнюю русскую армию. Если генералы Беннигсен, Евгений Вюртембергский и Ермолов стояли за оборону Москвы, то Кутузов в итоге примкнул к мнению малой группы офицеров во главе с Барклаем: нужно принести Москву в жертву по имя ослабления Великой Армии. Но главное, добавил Барклай, потери, понесенные под Бородино, численное превосходство Наполеона, сама местность обрекают русскую армию на оборонительное столкновение, которое она проиграет. Оставалось организовать отступление. Армия была ослаблена, а ее дух подорван битвой под Бородино и унизительным оставлением Москвы. Ее выход из города осложняло бегство гражданского населения. Из 200 000 московских жителей остаться решилось менее 10 000 человек.

Москва, в которую собирался войти Наполеон, снова без боя, находилась с 1812 года под началом генерала Ростопчина. Тот пользовался популярностью в высшем обществе Петербурга, причисляя себя, как докладывал Сегюр, к представителям умеренной и активной оппозиции императору. Александр его не любил, зато поддерживала великая княгиня Екатерина, которая настояла, чтобы брат доверил ему управление Москвой. Назначенный губернатором, Ростопчин забыл о своих оппозиционных наклонностях и проявлял безупречную верность императору. Перед ним стояла непростая задача: поощрять патриотический дух москвичей, подготовить их к ожидающим их испытаниям, в том числе вероятности длительной осады. Он решил выслать из города проживающих в нем иностранцев, в частности многочисленных французов, что и сделал за неделю до прихода Наполеона. 1 сентября, вступая в Москву, французский император, ожидающий депутацию городских властей, увидел перед собой пустой, мертвый город, что подтвердили несколько французов, избежавших выселения и вышедших ему навстречу. Обескураженный Наполеон почти сразу увидел, что город горит. Оставленная Москва была отдана во власть пламени, из окон Кремля, где он поселился, Наполеон смотрел на гигантский пожар, занявшийся одновременно со всех сторон. Этот чудовищный пожар разрушит не только Москву, но и надежды Наполеона и энергию его войск. Ростопчин попросил покидавших город жителей оставить двери домов открытыми, чтобы избежать нанесения им еще большего ущерба. Целая туча мародеров набросится на эти богатые дома, где оставались запасы еды, напитков и одежды. Среди них заключенные, которых Ростопчин впустит в город для усиления беспорядка, но в основном – наполеоновские солдаты, опьяненные изобилием съестных припасов, после того как они столько страдали от их недостатка в безумном преследовании русских войск. Для голодных, мучимых жаждой, деморализованных солдат начинается гигантское празднество, грандиозная, длящаяся дни напролет попойка. В общем, прямо-таки капуанская роскошь… ^[5] И результат будет такой же, как в Капуе, – моральное разложение победителей. Когда настанет момент покидать город, засыпанный пеплом, но столь гостеприимный, вопреки отсутствию своих жителей, французам не хватит транспортных средств, чтобы увезти с собой все, что они награбят в московских домах. После шести недель отдыха французская армия оставит за спиной Москву в руинах: пожар и разрушения, произведенные солдатами, обойдутся городу и его окрестностям в астрономическую сумму 270 млн рублей.

На ком лежит вина за пожар в Москве? Полемика продолжается до сих пор. Точно известно, что ни Наполеон, ни Александр I не отдавали о нем приказа. Генерал Ростопчин хвастался до прибытия Наполеона, что, если тот завоюет Москву, он найдет громадное пепелище, и приказал городским пожарным командам покинуть город со всем снаряжением. Таким образом, никто больше не мог остановить огонь. Казаки Кутузова, применяя стратегию выжженной земли, подожгли один из районов Москвы, а также военные склады. Русские из этой неясной ситуации извлекли два вывода: что Наполеон несет ответственность за все случившееся бедствие, а патриотизм, заставивший русских пожертвовать всем, что имели, послужил на благо их родины и всей Европы. Европы, которая снова возникнет в проектах Александра I.