Великие мусульманские империи. История исламских государств Ближнего Востока, Центральной Азии и Африки - Ханс Кисслинг Страница 37

В период, благоприятный для каперства, Алжир стал очень богатым и процветающим городом, о чем свидетельствуют рассказы английских путешественников, корабли которых заходили в порт. Многие капитаны жили в роскошных дворцах, построенных в восточном стиле и окруженных богатыми парками с фонтанами из итальянского мрамора. За пределами города было множество очаровательных сельских домов с отличными садами. Рост потребностей населения стимулировал ускоренное развитие сельского хозяйства на соседней равнине Митиджа.

Помимо правящего класса турок, в городе в конце XVI века жило около 25.000 христианских рабов, многие из которых в летние месяцы трудились гребцами на галерах. Коренные горожане, которых было около 12.000, в основном являлись мусульманами испанского происхождения. Они были купцами, владельцами магазинов, ремесленниками или садоводами. Как и сегодня, там жили берберы из страны кабилов; в основном они выполняли черные работы. Особую группу из них составляли члены племени завава (позже зуавы), которых чаще всего использовали как солдат. Арабы из сельской местности приходили в город в поисках заработка и брались за любую работу, которую только могли найти, или занимались попрошайничеством. Среди недавно прибывших из Испании выделялись две группы: мориски из Андалузии и Гранады — их еще называли мудеджары ^{[22] [23]}, и другие мориски с северо-востока Испании, из Валенсии, Арагона и Каталонии — их еще называли тагарины ^[22]. В этих группах были лучшие ремесленники, строители, оружейники, портные и сапожники. Многие выращивали шелкопряда для шелкового производства. Эти люди с большим трудом спаслись от испанской инквизиции и еще пылали ненавистью к испанскому христианскому правительству.

Другим важным элементом населения были иудеи, по большей части тоже беженцы из Испании. Хотя их презирали, оскорбляли и часто облагали денежными сборами, они, как и все другие сообщества, могли заниматься собственными делами, как сами того пожелают. Судя по всему, они были чрезвычайно благодарны судьбе за то, что им удалось бежать из Испании, поскольку много веков отмечали годовщину разгрома атаки Карла V на город в 1541 году. Они играли значительную роль в торговой деятельности — в этом им помогали тесные связи с еврейскими общинами в Ливорно и других городах. Велика была их роль в финансовых делах государства. Они помогали продавать добычу и рабов, доставленных каперами.

Среди 20.000 — 30.000 людей, говорящих на турецком языке, которые полностью доминировали в политике и той политической жизни, которая существовала в то время, господствовал своего рода анархический эгалитаризм, приведший к непрерывным восстаниям по мере ослабления контроля со стороны пашей. Что касается тех, кто жил за пределами этого волшебного круга, страна, пожалуй, имела характер свободной конфедерации, подчиненной деспотически настроенному меньшинству, а не унитарного государства. Кабилы, арабские племена, мелкие города, городские общины, такие как еврейские, вели свои дела как хотели. Их общинные власти отвечали за распределение налогов в рамках общины. В таких обстоятельствах члены одного сословия, как правило, низкого происхождения и не имеющие образования, зато обладающие выраженной корпоративной солидарностью и чувством собственного превосходства над другими людьми имели обыкновение посягать на власть паши. В 1659 году, когда их было около 22.000, им удалось передать всю исполнительную власть от паши к аге, которого избрали сами. Этот режим существенно увеличил нестабильность власти, и все четыре чиновника-аги, выбранные за двенадцать лет, которые продержалась система, были убиты в бунтах, поднятых теми же людьми, которые их выбрали. Обращение к убийству, таким образом инициированное, несколько снизилось при следующем режиме деев, но все же оставалось частым. В 1671 году реакция, организованная адмиральской фракцией (тайфа ар-рейс — ta'ifah ar-reis), привела к власти правителей, которых называли деями ^[24].

Первые четыре из них были избраны не из оджака, а из членов тайфы. Новая организация существовала до падения Алжирского государства в 1830 году, хотя последующие деи избирались диваном — советом министров. В 1711 году десятый дей Али Чауш убедил Порту, которая теоретически должна была одобрять назначение деев, совместить с этим имперское назначение паши. Деи избирались пожизненно, что нередко означало — до их убийства. Тем временем дей осуществлял абсолютную власть во внутренних делах, а на практике и в иностранных делах тоже. Однако номинально Алжир оставался под верховной властью Турции и на самом деле продолжал оказывать военно-морскую или военную помощь Порте, когда ей это требовалось, хотя теперь ожидалась финансовая или другая компенсация. Дею оказывал помощь диван или совет министров. Этот орган отличался от дивана янычаров и великого дивана. В него входили следующие министры: Khaznaji — министр финансов, Wakil al-Kharj — министр морского флота, Agha — командующий сухопутными вооруженными силами, Bayt al-Malji — интендант, занимающийся владениями и наследием, и Khojat al-Khayl — сборщик налогов. Им подчинялись четыре государственных секретаря, двести младших секретарей, два переводчика и другие мелкие чиновники. У дея был особый казначей, занимающийся его личным кошельком, который никак не был связан с государственной казной.

Разные части нетурецкого населения продолжали существовать как отдельные единицы, только с некоторого времени определенные племена, которых называли, как в Марокко, махзан (makhzan), освобождались от государственного налогообложения в обмен на военную службу. Их обязанности включали участие раз в полгода в вооруженных экспедициях для сбора дани и налогов. В административном отношении страна была разделена на четыре региона. Первый назывался Дар ас-Султан и располагался вокруг Алжира; он находился под началом дея и управлялся четырьмя каидами. Три других — это провинция Константина на востоке, Титтери со столицей в городе Медеа в центре и западная провинция со столицей сначала в Мазуне, потом в Маскаре и, в конце концов, в Оране. Этот город был окончательно отвоеван у испанцев в 1792 году, после того как первый раз был отвоеван на время — с 1708 по 1732 год. Провинции управлялись беями, а их отдельные части, которые именовались ватанами, — каидами.

В этой форме регентство приобрело большинство черт независимого государства, хотя, как уже было сказано, турецкая верховная власть признавалась оказанием Турции военной помощи в периоды военных действий, как во время греческой войны за независимость. Со временем условия для каперства стали не слишком благоприятными, доходы снизились, население города уменьшилось, и государство быстро ослабевало. Требования тайфы предоставлять возможности для нападения на судоходство не позволили дею заключить мир со всеми государствами одновременно, а нужда в средствах для оплаты «милиции» (ополчения) вынуждала его требовать все более крупной дани с племен. Деи никогда не могли заменить национальную армию «милицией», хотя алжирские правители пытались это сделать еще со времен Хасана ибн Хайр ад-Дина. Не включили они и каперские корабли в национальный флот, как это сделали в Европе. Хотя объем торговли был довольно большим и Алжир помогал снабжать такие британские базы, как Гибралтар и Минорка, а во время Наполеоновских войн поставлял большие объемы пшеницы во Францию, она все же была недостаточно развитой, чтобы помочь Алжиру таким же образом, как растущая европейская торговля помогла Мальте. В 1668 году голландский адмирал де Рюйтер дал оценку, что треть алжирских судов занята с турецким флотом, еще треть участвует в каперстве и последняя треть — в торговле. В следующем веке мальтийские каперы весьма эффективно мешали перевозке грузов на мусульманских судах. Исключение составило только ограниченное прибрежное судоходство. При этих обстоятельствах население Алжира снизилось со 150.000 человек до 50.000, численность «милиции» — с 22.000 до 4000, а европейских пленных — с десятков тысяч до нескольких сотен. В этой обстановке испанские силы в 1775 году попытались высадиться на берег, но довольно быстро вернулись на корабли. В конце XVIII века рабство и каперство были запрещены частным лицам, хотя еще остались функциями государства. В последние десятилетия регентства доходы от каперства стали ничтожными. Правда, отдельные европейские государства еще продолжали выплачивать некоторые суммы для обеспечения безопасности своего судоходства. Попытки повысить налоги, чтобы возместить снизившиеся доходы, спровоцировали недовольство и неудачные восстания.