Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение - Алексей Юрчак Страница 36

В чем заключается роль всех этих сложных определений? Почему опыт не просто имеется, а является «коллективным» и «богатейшим» и не просто проявляется, а проявляется «с исключительной полнотой»? С помощью подобных конструкций в тексте могут создаваться так называемые пресуппозиции — то есть идеи, которые представляются текстом как само собой разумеющиеся факты, но в действительности таковыми не являются. Как функционирует пресуппозиция, вообще можно проиллюстрировать путем сравнения двух следующих фраз: «глубоководное морское погружение» и «в этом месте море имеет большую глубину». В первой фразе идея о том, что море имеет большую глубину, представлена как данность, как не поддающийся сомнению факт. Во второй фразе эта идея представлена как новая информация, которую можно оспорить — например, поставив к этой фразе простой вопрос: «Действительно ли в этом месте море имеет большую глубину?» К первой фразе подобного простого вопроса не поставить.

В отрывке из передовицы «Правды», который мы только что привели, тоже конструируется ряд пресуппозиций. Например, тезис о том, что советские трудящиеся обладают неким общим коллективным опытом, проводится подспудно и потому не требует доказательств, — поскольку «коллективный опыт» может быть «богатым», значит, он должен существовать в принципе; и поскольку коллективный опыт может иметь превосходную степень (являться богатейшим), значит, он вновь должен существовать в принципе.

Аналогичным образом функционирует и вторая подчеркнутая фраза в вышеприведенном отрывке: наличие у советских людей некоего единого общественного сознания предстает здесь очевидным и как бы не поддающимся сомнению фактом. Делается это вновь двумя способами: чтобы общественное сознание было «высоким», оно должно существовать в принципе; аналогично, чтобы общественное сознание имело высокий уровень, а значит, могло в принципе иметь и другие уровни, оно сначала должно существовать.

Сложные определения такого типа были широко распространены в советском авторитетном языке и имели тенденцию повторяться из текста в текст в виде стандартных фиксированных словосочетаний. В текстах, написанных в этом жанре, создавалось огромное количество пресуппозиций — тезисов и заявлений, которые передавались подспудно, как общеизвестные объективные факты, не требующие доказательств. Не следует думать, что этот лингвистический прием заключался в прямом манипулировании смыслом высказывания и сознанием аудитории — ведь адресат этого языка, как уже говорилось, чаще всего не интерпретировал его на уровне буквального смысла. Главный результат этого лингвистического приема, а также главная причина, по которой он распространился, были иными: формулируя субъективное мнение в виде объективного и давно известного факта, этот прием делал менее заметным роль авторов подобных текстов, уменьшая таким образом их ответственность за конкретные высказывания.