Религия древних египтян - Альфред Видеман Страница 36

Слово бену означает то, что периодически вращается или возвращается. В мифах рассказывается, как эта птица родилась в пламени, которое возникло на вершине дерева в Гелиополе, что людям она была известна красотой своего пения, которое любило слушать само солнце. Феникс символизировал утреннее солнце, возникающее из ярких отблесков зари, которая меркнет, когда новорожденное светило возносится на небо, и поэтому его считали птицей Ра. Но так как считалось, что умершее солнце становится Осирисом, а новое солнце появляется из набальзамированного тела старого, которое своим чередом доставляли в Гелиополь, точно так же полагали, что и Феникс является обликом Осириса, в котором этот бог возвращается в свои края. Затем, как и в случае со смертью Солнца, именно из Осириса-Солнца появлялось Солнце-Феникс; так же, согласно учению, обстояли дела и в случае с человеком: именно из своего собственного Осириса возникал новый воскресший человек; так что символом этого воскресения и стал Феникс с очень давних пор. Поэтому даже в погребальных текстах со времен Древнего царства усопшего сравнивали с Фениксом: позднее он продолжил служить символом возрождения, и в качестве такового он упоминается в церковной литературе и фигурирует в самом раннем христианском искусстве.

Рис. 40. Бену (Феникс). Папирус эпохи Птолемеев

Египетский Сфинкс имел мало общего со сфинксом греков, кроме имени, данного ему греками же. Когда греки впервые пришли в долину Нила и там увидели фигуры четвероногих животных с человеческими головами, они вспомнили, что у них на родине также было предание о таком существе и что его называли «сфинкс». Поэтому, естественно, этим именем они наградили существо из египетского мифа, не беспокоясь о том, что между этими двумя понятиями не было реального сходства. Египетский сфинкс играет роль хранителя храма или бога, и поэтому обычно бога Акера, стража Подземного царства и защитника бога Ра в ночные часы, изображают в виде сфинкса с телом льва, идущего уничтожать врагов бога солнца. Точно так же, как изображение крылатого солнечного диска над входом в храм одним своим присутствием не давало никакому злу проникнуть в священные залы, так и лежащие сфинксы, охраняющие подступы к храму, служили для того, чтобы задерживать любого врага бога этой местности у ворот в божественную обитель.

В гробницы, особенно более позднего периода, сфинксов помещали в качестве стражей. В одном тексте Сфинкс обращается к усопшему со следующими словами: «Я защищаю часовню твоей гробницы, я охраняю твою погребальную камеру, я не впускаю незваных гостей, я повергаю наземь врагов и их оружие, я изгоняю дьявола из часовни твоей гробницы, я уничтожаю твоих недругов в их убежищах, запираю их там, чтобы они больше не смогли выйти».

Первоначально сфинкс представлял собой воображаемое четвероногое животное, обитающее в пустыне, с человеческой головой, которое, вероятно, было излюбленным воплощением бога солнца Ра, когда он желал защитить своих друзей и приверженцев. Эта концепция воплощена в гигантском сфинксе, стоящем около пирамид Гизы. Он вырублен из цельного камня и возвышается на семьдесят пять футов над пустынной равниной. Созданный в далекой древности, здесь он стоял даже во времена Хефрена, строителя второй пирамиды, и охранял некрополь от злых духов. Он повернут лицом на восток, к восходящему солнцу, и сам является проявлением бога солнца. Он больше посвящен утреннему солнцу, разгоняющему ночную мглу. Поэтому он носит имя Кхепера, а также Ра Гармакис. Между его передними лапами стоял небольшой храм, к которому вела лестница, а в нем была стела и надписи, относящиеся к культу Сфинкса. Но в этот храм всегда трудно было попасть, так как в древние времена, как и в наши, он неоднократно оказывался погребенным под вихрями песка, летящими из окружающей его пустыни. Сохранившаяся стела рассказывает нам, как однажды, когда Тутмос IV находился на охоте и проводил свой послеобеденный отдых в тени огромного сфинкса, ему во сне явился сам бог Ра Гармакис и приказал расчистить от песка божественный образ. Но работа царя оказалась бесполезной: пески вскоре занесли его снова, скрыв стелу, воздвигнутую в память о раскопках царя. Позднее сфинкса, по-видимому, раскопал Рамсес II, так как его имя часто встречается в надписях его храма; но пески снова замели его. Но упоминание о громадном изваянии можно найти у Геродота, хотя ссылку на него делали более поздние греческие авторы. Неоднократно в нынешнем веке пески расчищали лишь для того, чтобы все стало как было. В настоящее время можно увидеть лишь его лицо, глядящее в пустыню, все еще величественное, хотя сильно изуродованное арабами. У них Сфинкса называют Отец Страха, словно в память о его древнем значении. Эта фигура настолько явно производит такое впечатление, что задолго до того, как ее точное предназначение стало нам известно посредством расшифровки иероглифов, огромного сфинкса в Гизе описывали путешественники, называя его стражем некрополя возле пирамид.

Есть мало указаний на существование сфинксов в эпоху Древнего царства; пристрастие к ним преобладало главным образом в период со времен Двенадцатой династии до времен Птолемеев. Лицо этого воплощения бога обычно делали по образу и подобию правящего монарха по причинам, схожим с теми, которые привели египтян к изображению своих богов похожими на своих фараонов. А так как монарх был обычно царем, то, как правило, сфинксы были мужского пола, как в случае со сфинксами Амасиса в Саисе, о которых упомянул Геродот. Но сфинксы храма, построенного царицей, вполне могли быть женского рода, особенно если они также были предназначены для того, чтобы олицетворять богиню. Ведь Сфинкса не считали связанным исключительно с Ра: его облик принимал не только бог Акер как защитник бога солнца, но и разные другие боги-покровители, как, например, иногда Исида, когда появляется в роли защитницы своего супруга Осириса.

Этот факт к тому же объясняет, как произошло, что сфинкса иногда изображали не с человеческой головой, а с какой-нибудь другой – например, с головой ястреба или шакала; голова животного заменяла существо, которое приписывалось священному животному бога, который предположительно выбрал сфинкса для своего воплощения. Но каменных баранов, львов и т. д., которых мы находим в виде амулетов или которые во многих случаях занимают то же самое положение перед египетскими храмами, что и сфинксы, ни в коем случае нельзя путать со сфинксами: каждое из этих животных было просто изображением священного животного бога той местности, в котором он нашел свое воплощение, и каждое изображение поэтому было равнозначно статуе бога. Нельзя называть эти объекты сфинксами, и ошибка возникла только потому, что они с точки зрения архитектуры выполняли те же самые функции.

Египетский храм строился с видимым двойным концом. Во-первых, он был обителью бога или скорее его священного животного и предоставлял место для собирающихся вместе верующих для вознесения молитв или дарения подношений. Во-вторых, с доисторических времен храм был крепостью, в которой бог и верующие могли защищать себя от общего врага в те дни, когда один ном боролся с другим номом за главенство, и еще не появился фараон, который уладил бы их разногласия и не допустил бы, чтобы противопоставление интересов отдельных лиц чувствам группы людей вылилось в неистовых бунтах. Тогда, как и в наши дни, когда дело касается диких народов, завоевание страны или региона влекло за собой уничтожение местного бога и убийство его священного животного. Камбиз и Артаксеркс всего лишь последовали примеру самих древних египтян, когда один из них попытался убить Аписа, а другой приказал убить священного быка и барана Мендеса. Именно защищать от таких случайностей была призвана обитель бога, построенная в виде крепости в его владениях. Это была цитадель, в которой верующие собирались вместе, чтобы оказать сопротивление врагу. Но оборонительный характер таких построек сохранялся в долине Нила даже после объединения империи, а постепенное образование национального пантеона, в который входили все местные божества, устранило или свело к минимуму эту опасность, угрожающую храмам богов. С самых древних до недавних времен горизонтальная проекция египетского храма оставалась практически без изменений в своих основных частях.