Полигоны смерти? Сделано в СССР - Рудольф Баландин Страница 36

Одним из главных и опасных экологических врагов называли члена-корреспондента РАН Г.В. Воропаева, вдохновителя и организатора нашумевшего проекта. Встретившись с ним в

1992 году по заданию редакции «Техника — молодежи», я сразу же спросил:

— Вы по-прежнему остаетесь сторонником этого проекта?

— Да, — ответил он без колебания.

— Значит, вы — за спасение Арала?

— Категорически против.

Парадокс! Борцы за сохранение Арала яростно критикуют проект переброски вод, предполагая, что вполне можно обойтись местными ресурсами. А противник спасения Арала считает целесообразным строительство канала, подводящего сюда сибирскую воду.

— Выходит, природная обстановка будет здесь безнадежно изменена?

— Безусловно. Море обречено.

Да, теперь уже вряд ли можно чем-нибудь помочь многострадальному морю. Ситуация в регионе продолжает ухудшаться даже несмотря на стабилизацию и некоторое уменьшение площадей орошения. Значит, начиная с 1960 года, стали нетолько скудеть воды двух рек, но срабатываться невосполнимые запасы подземных вод, питающих Арал. При постоянном и быстром уменьшении поверхностного стока это — смертельный приговор морю-озеру.

В обозримом будущем нет реальной возможности восстановить уровень бывшего Аральского моря. Как отметил Г.В. Воропаев:

— Надо побеспокоиться в первую очередь не о нем, а о жителях этого обширного региона. Чистая вода необходима им для нормальной жизни и хозяйственной деятельности.

— А что будет с Сибирью? Может ли Обь отдавать без серьезных последствий до 27 кубокилометров воды ежегодно?

— Только в годы пониженной водности, в межень, осложнится судоходство в среднем течении реки. Может нарушиться природная обстановка в Обской губе в местах, куда уходит на зиму рыба. Но таковы только общие соображения; соответствующие исследования еще не проводились.

— А последствия затопления земель в районах водохранилищ?

— Проектируются осушительные мелиорации. Они помогут оздоровить тайгу. В Финляндии, например, подавляющее большинство лесных угодий мелиорировано. Разве стали они от этого хуже? Вы посмотрите, что делается с тайгой в Сибири: она гибнет, и это, вроде бы, никого не волнует.

…Таков еще один парадокс: те, кто провозглашает себя защитниками природы, порой приносят вред и ей, и людям; они не считаются с той реальной обстановкой, которая складывается практически во всех регионах мира, где ведется интенсивная хозяйственная деятельность. Наш главный экологический враг — политизированный демагог.

Давно уже покончено с советской системой, расчленен СССР. Улучшилось ли что-нибудь в Приаралье? Нет, ни в коей мере. Ситуация усугубилась чрезвычайно, а общий экономический упадок делает проблематичным любой крупный проект, направленный на улучшение природы и жизни людей.

Более того. Сейчас много разговоров и непростых проблем, связанных с наплывом в Европейскую часть России выходцев из среднеазиатских республик. Этот поток не ослабевает. Скажем, в Москве и области, по приблизительным подсчетам, число их превышает миллион.

Кому-то кажется, что это просто дешевая рабочая сила и только. А это — люди со всеми их мыслями и чувствами, надеждами и стремлениями. Как они поведут себя в той или иной ситуации через некоторый срок, когда их станет еще больше, трудно предположить. Ведь в том, что они оказались в критическом положении у себя на родине, виноваты, как это ни прискорбно признавать, те самые русские, которые радостно отчленяли среднеазиатское «подбрюшье» от великой России — СССР.

В их затуманенных американской пропагандой головах не оставалось места для мыслей о тех последствиях, которыми чревато расчленение Союза. Они мечтали, были уверены, что тотчас начнется процветание русского народа. А вышло как раз наоборот: именно русский народ стал вымирать и деградировать. Представители каких народов и государств от этого выгадали, нетрудно догадаться.

А великий канал не разобщил бы, а накрепко соединил союзные республики, предоставил работу сотням тысяч человек и в перспективе оздоровил экологическую ситуацию в Средней Азии, а также на Южном Урале и других регионах. Конечно, сибирская вода стала бы не подарком от щедрой русской души, а ценным ресурсом, за который следовало бы платить сырьем и товарами.

Выходит, экологическими врагами русской земли и русского народа оказались, сами того не подозревая, именно те, кто активно выступал против великого канала и в этой связи — за расчленение СССР.

…Уже нет в живых ни Г.В. Воропаева, ни С.П. Залыгина. Но если первый ушел из жизни оклеветанным, то второй, напротив, был обласкан властями, стал академиком (!), не имея научных заслуг. Правда, была одна публикация Ю. Оклянского в газете «Демократическая Россия», обличающая Залыгина в приспособленчестве, стремлении угодить властям в разных ситуациях: при гонениях на Пастернака в 1958 году, на Сахарова и Солженицына 5 лет спустя, а также за «крен в сторону официальнопартийной идеологии и казенного патриотизма».

Оказывается, были им недовольны и называющие себя демократами (с умолчанием, что они не простые, а буржуазные демократы, БД, ориентированные на Запад, США). Но он не устраивал их как литератор, выступающий с позиций «казенного», или, как прежде выражались, квасного, патриотизма. Хотя эти же люди из партии БД были заодно с ним, с Политбюро и лично Горбачевым как противники великого канала. И в то время никто из них ни в чем не упрекал Залыгина.

Вполне возможно, что не только Г.В. Воропаев, но и С.П. Залыгин стояли на патриотических позициях, старались действовать на благо Отечества. Разница между ними была лишь в том, что первый был компетентным специалистом в вопросах водного хозяйства страны, а второй был знаком с ними поверхностно и предпочитал ориентироваться на мнение высокого начальства.

Но, может быть, Воропаев был озабочен лишь так называемыми узковедомственными интересами? Может быть, ему просто-напросто хотелось обеспечить гигантские финансовые вливания в Минводхоз, раздуть до неимоверности его потенциал? Может быть, его мало беспокоило реальное положение дел в Южном Казахстане и Средней Азии, где расхищались водные ресурсы? Или даже такая расточительность местных властей была ему и его коллегам выгодна, ибо делала необходимым строительство канала Сибирь — Приаралье? А разве в правительстве СССР не могли найтись покровители проекта, обуянные гигантоманией строек коммунизма?

На эти вопросы вполне обоснован отрицательный ответ. В 1973 году Воропаев опубликовал в научном журнале «Водные ресурсы» статью «Резервы ирригации и проблемы их использования». На примере ирригационных систем Южного Казахстана он показал, как можно и нужно бережно и с наибольшим эффектом использовать местные ресурсы воды.

Мог он в последующие годы, защищая проект канала, исходить из ведомственных интересов? Такое не исключено. В подобных случаях сталкиваются противоречивые интересы разных организаций. Скажем, военное ведомство будет доказывать, что необходимо увеличить расходы на оборону, представители атомной энергетики — на свою отрасль. То же относится к угольщикам, нефтяникам, машиностроителям и т. д. Неудивительно, что Воропаев стоял на защите интересов своего ведомства, а не, скажем, автомобильной промышленности.