Российский царский и императорский дом - Владимир Бутромеев Страница 36

По смерти Анны Иоанновны комната, где лежало тело усопшей государыни, наполнилась придворными. Прибыли и родители младенца-императора, принц Антон Ульрих и принцесса Анна Леопольдовна. Все молчали. Бирон взволнованно ходил из угла в угол. Наконец, немного успокоившись, он обратился к присутствовавшим с предложением выслушать последнюю волю покойной императрицы.

Князь Трубецкой взял переданную ему фрейлиной Юшковой духовную Анны Иоанновны и приготовился читать ее. Содержание этой духовной было известно только Бирону и Остерману. Князь Куракин, войдя в опочивальню, спросил Остермана: «Кто ж после государыни будет ее преемником на престоле?» – «Принц Иван Антонович!» – кратко ответил ему Остерман и отвернулся.

Совершенно успокоившийся Бирон с полунасмешливым поклоном обратился к отцу нового государя, принцу Антону: «Не угодно ли, принц, слушать последнюю волю усопшей императрицы?»

Принц молча придвинулся к группе, окружившей князя Трубецкого. Выслушав духовное завещание Анны, он и принцесса, не сказав ни слова, удалились в свои покои.

На другой день во дворце происходило собрание всех высших сановников. Им было прочитано завещание императрицы, назначавшее Бирона правителем государства до совершеннолетия нового государя, Иоанна VI. Все присягнули на верность Иоанну и поздравляли Бирона с высоким саном.

Сенат поднес регенту титул высочества и назначил ему 500 000 рублей жалованья в год, а сам Бирон поспешил назначить родителям императора 200 000 рублей в год и цесаревне Елизавете, постоянно нуждавшейся в деньгах, 50 000 рублей. На ектеньях при богослужении был принят такой порядок: поминали императора, принцессу-мать, цесаревну Елизавету и регента.

Младенца Иоанна с большим торжеством перевезли в Зимний дворец. Процессию открывал эскадрон гвардии. За ним регент шел впереди кресла, в котором несли кормилицу с ребенком на руках. Анна Леопольдовна со своей любимой фрейлиной Юлией Менгден ехала в парадной карете. По словам английского посла, бывшего в то время при русском дворе, «гусарский полк, проезжая в Лондоне по Гайд-парку, возбуждает больше шума, чем эта перемена правительства». А немецкий посланник Мардефельд писал об этом дне так: «Все русские отправились в Зимний дворец и поздравляли регента, целуя у него руку или полу мантии. Он заливался слезами и не мог произнести ни слова. Спокойствие полное».

Бирон начал свое правление милостями. Он отменил несколько смертных приговоров, уменьшил подати на 17 копеек с души, смягчал судебные кары, приказал выдавать часовым шубы, «ибо в морозное время они без шубы претерпевают великую нужду».

Однако эти меры не доставили Бирону той народной любви, которой он добивался, потому что всем было хорошо известно и памятно прошлое этого высокомерного курляндца, обязанного своим высоким положением не таланту и заслугам, а исключительно личному расположению к нему Анны Иоанновны.

Правительница Анна Леопольдовна. Неизвестный художник

Бирон был сыном отставного польского офицера. В молодости он учился в Кенигсберге, где два раза сидел в тюрьме за кражу. В 1714 году он приезжал в Петербург с целью устроиться при дворе принцессы Софьи-Шарлотты, супруги царевича Алексея, но потерпел неудачу. Зато в Митаве он был замечен Анной Иоанновной, которая приблизила его к себе и не расставалась с ним до самой смерти. В царствование Анны фактическим правителем государства был он, а не императрица, и потому это царствование обыкновенно называется «бироновщиной».

Бирон со всеми обращался очень дерзко и высокомерно, стараясь во всем подчеркнуть свое немецкое презрение к русским. Так, однажды, когда его сильно трясло при проезде, по дороге в Сенат, через какой-то мост, он, приехав, крикнул сенаторам, что положит их под колеса своего экипажа. Его старший сын Карл развлекался тем, что бегал по залам дворца с бичом в руках и хлестал по ногам тех придворных, которые ему почему-либо не нравились. Когда же старый князь Барятинский пожаловался на Карла отцу, последний ответил князю: «Можете не являться больше ко двору. Подайте в отставку, она будет принята!»

Поэтому вполне понятна всеобщая ненависть к регенту. Вот что писал, например, Мардефельд после смерти Анны прусскому королю Фридриху: «Все умы восстановлены против узурпатора, и гвардейские офицеры открыто заявляют, что будут сносить регентство только до похорон их «матушки», а многие говорят, что лучше передать власть в руки оставшихся потомков Петра I. Все простые стоят за Елизавету».

Бирон высокомерно обращался не только с придворными, но даже и с родителями государя, от имени которого он правил Россией. В своей дерзости он дошел до того, что однажды посадил принца Антона-Ульриха под домашний арест и, по слухам, собирался выслать его и принцессу за границу.

Но у родителей императора было много преданных сторонников в войсках, ненавидевших Бирона, в том числе и энергичный фельдмаршал Миних. 8 ноября Миних был у Анны Леопольдовны. Она казалась очень расстроенной и печальной. «Если бы вашему высочеству было угодно, – сказал ей Миних, – я избавил бы вас от этого зловредного человека». – «Каким образом?» – воскликнула принцесса.

Миних изложил ей свой план. С помощью надежных преображенцев, которыми он командует, он готов арестовать ночью Бирона и объявить правительницей государства ее, принцессу.

Выслушав горячую речь фельдмаршала, Анна Леопольдовна несколько минут колебалась, но потом дала согласие на арест регента.