Последний венецианский дож. Итальянское Движение в лицах - Лев Мечников Страница 36

Соединенными усилиями этих святых отцов и кочующих монахов испанских и римских, в Сицилии мало-помалу стала образовываться очень хитрая и запутанная сеть тайных заговоров и реакционерных попыток, существование которой стало ясно министерству только после кровавых происшествий в Кастелламаре близ Палермо ^[144].

Эти монахи и священники не выказывают никакой преданности к Бурбонам, не пропагандируют ни явно, ни тайно в их пользу – это бы значило раскрыть перед народом тайные свои цели и стремления, а следовательно загубить и все предприятие, за которое взялись они, конечно, не из-за мученического венца. Они гораздо умнее принялись за дело и – странно сказать – нашли очень сильную опору в управлении наместника и в центральном правительстве. Они понимают очень хорошо, что Сицилию возвратить к старому можно только силой, и потому стараются ослабить силы этого края, для того чтобы в случай какой-либо реакционерной попытки, иметь дело исключительно с регулярной армией, а министерство, конечно в других видах, делает то же самое. Эти бескорыстные деятели реакции с одной стороны хотят напугать министерство и заставить его обратить еще больше внимания на подавление в Сицилии того, что им может помешать при исполнении их патриотических замыслов; а с другой стороны они силятся возбудить борьбу партий в народе, восстановить его окончательно против туринского правительства, заставить его сделать какую-нибудь отчаянную сепаратистскую попытку, и тогда уже захватить его врасплох.

Чтобы достигнуть своей цели, они как нельзя лучше подделываются под наклонности и требования народа и разыгрывают перед ним очень длинные комедии с переодеваниями и другими театральными эффектами, в виде пролога к приготовляемой ими трагедии. На маленьких площадках и в загородных садиках Мессины и Палермо не раз видел монахов, собиравших вокруг себя целые кучки любопытных слушателей; эти почтенные отшельники говорили своим слушателям очень трогательные речи, показывали красные гарибальдийские рубашки, носимые ими под рясой, и прочее.

Сицилианцы держатся крепко. Каждый месяц почти появляются здесь новые патриотические общества и комитеты, стремящиеся больше всего к тому, чтобы выяснить самым низшим классам народа его настоящее положение, чтобы поддержать в нем его преданность Италии. Трудами патриотического палермского комитета, в Английском саду этого города поставлен мраморный памятник Гарибальди ^[145]. Открытие его было очень торжественно, но обошлось очень мирно, безо всяких кровавых случайностей, которых обыкновенно следует ожидать при подобных обстоятельствах. Торжество это было несколькими днями позже реакционерной попытки в палермском Кастелламаре, но воспоминание о столь недавнем кровавом событии не помутило всеобщего праздника.

Известиями о кровавых событиях палермского Кастелламаре полны все журналы. Между тем этот факт не представляет особенной важности. Бурбонские высадки в Сицилии начались со времени наместничества делла Ровере – что показывает, что правление предшественников его, не меньше, как и его собственное, приготовило Сицилию к этим нападениям. Я с своей стороны готов совершенно освободить генерала делла Ровере и его предшественников ото всякого обвинения на этот счет: сицилианское наместничество было и с самого начала своего пустой формой, а октябрьскими декретами у него отняты были последние остатки жизни и значения. Вина генерала делла Ровере, что он смотрел и не видел, что делалось вокруг него, или видел, но не понимал. Генерал делла Ровере не находил реакционеров в Сицилии, и принимал за народный костюм маскарадное платье.

Теперь генерал делла Ровере уехал из Сицилии; наместничество этого острова существует только по наружности, так что его гораздо удобнее можно считать вовсе не существующим. Желания министерства достигнуты. А лучше ли пошли от этого дела? Кастелламарская высадка не ответ ли на это?

Заключу словами г. Криспи: «Там, в самой средине Средиземного моря кроется тайна судеб Италии».

[Гарибальдиец]

Сиена, 20 (8) января 1862 г. ^[146]