Рюрик и мистика истинной власти - Михаил Серяков Страница 36

Нечего и говорить, что никакого Пруса, брата Августа, античные историки не знают. Римское владычество в действительности никогда не простиралось и на территорию польского Поморья в районе Вислы и Немана, где, согласно этой легенде, и правил Прус. Следовательно, Август никого и не мог поставить в малоизвестные и не подчиняющиеся римлянам земли на побережье Балтийского моря. Таким образом, с какой бы точки зрения мы ни взглянули на эту легенду в контексте античной истории, реально происходившим событиям она никак не соответствовала. Поэтому практически все исследователи рассматривали «Сказание» как достаточно позднюю выдумку, обусловленную, с одной стороны, соперничеством Москвы с Литвой, князья которой с середины XV в. начали претендовать на «римское» происхождение, т. е. на полвека раньше, чем московские, а с другой – стремлением возвеличить власть русских великих князей.

Однако изучение всех имеющихся фактов показало, что какая-то часть русов в древности действительно проживала в этом регионе, который имел экономические контакты с Римской империей. Задолго до написания «Сказания о князьях владимирских» и даже до возникновения соперничества с Литвой на севере Польши действительно бытовала традиция, связывавшая эти земли и их прежних правителей если не непосредственно с Августом, то, по крайней мере, с его приемным отцом Юлием Цезарем. Начало свое она вела с эпохи христианизации Поморья. Обобщив описания католических монахов о верованиях жителей польского города Волин, отечественный ученый А. Гильфердинг констатировал: «В Волыне (так у автора. – М. С.) местную святыню составлял знаменитый, необыкновенной величины столб, на котором водружено было копье. Много столетий, верно, простояло оно в Волыне: насквозь проеденное ржавчиной, железо его, по словам Оттонова жития, не могло бы ни на что пригодиться. Волынцы почитали это копье чем-то божественным, говорили, что оно нетленно, что оно их святыня, защита их родины, знамение победы. К сожалению, нам неизвестно его настоящее значение, составляло ли оно какой-нибудь особенный священный памятник или принадлежало одному из богов волынских. Средневековые монахи, вообразив по искаженному названию этого города, Юлин, что он основан был Юлием Цезарем, твердо верили и все единогласно писали, что столб с копьем был памятник, воздвигнутый римскому завоевателю, и что сам Юлий обожался волынцами» ^[304]. Эту легенду упоминает в XII в. уже Гельмольд, путая, правда, Волин с Волигощем (I, 38). Очевидно, что священное копье первоначально принадлежало какому-то славянскому божеству, образ которого впоследствии был заменен на великого римского завоевателя.

Волинское предание имело свое продолжение. Польская «Великая хроника», написанная в XIII-XIV вв., уже содержит легенду о родстве древних польских князей с римским императором: «Во времена этого Лешка (третьего. – М. С.) Юлий Цезарь, стремясь подчинить славянские царства власти римлян, вторгся во владения лехитов. Вышеупомянутый Лешек, в меру своих сил сопротивляясь ему со своими храбрейшими лехитами, трижды с ним сразился, перебив очень много народа из войска Юлия Цезаря. <…> Юлий Цезарь, находясь в пределах Славонии, выдал за этого Лешка свою сестру [Юлию] и дал ему в качестве приданого землю Баварии. Юлия же по воле своего супруга построила две сильнейшие крепости, одну из которых назвала по имени брата “Юлий”, теперь [она] называется “Любуш”, а другую “Юлин” – теперь “Волин”. Когда она от своего мужа Лешка родила сына и сообщила об этом своему брату Юлию Цезарю, находившемуся в то время в Славонии, тот, обрадовавшись рождению племянника, дал ему имя Помпилиуш» ^[305]. Волин, упомянутый в легенде польского хрониста, указывает на ту основу, из которой и родилась эта выдуманная история. Для нас эта легенда представляет интерес тем, что Помпилиуш в этой придуманной родословной действительно должен был быть братом, хоть и не родным, римскому императору Августу, и эта подробность является разительной аналогией «римской» генеалогии Рюриковичей.

Следует отметить, что название расположенного на Балтийском море города Волина практически идентично названию области Волыни, входившей в состав Древнерусского государства. Связанное с ней предание приводит автор X в. аль-Масуди: «И вот эти (славяне-язычники. – М. С.) (состоят) из нескольких племен. Итак, к их числу (принадлежит) племя, у которого в древности в начале времен была власть. Их царя (бывало) называли (титулом) мажек (мужек). Это племя называется велиняне (как отмечает А. П. Ковалевский, в данном месте по-арабски написано «вли-на-на», что должно соответствует древнерусскому названию племени – “велинянѣ”. – М. С.), и за этим племенем, бывало, следовали в древности все племена славян, так как главный царь был у них (у этого племени) и все их (славянские) цари повиновались ему (этому царю). Далее, за этим племенем из числа славянских племен следует племя ободритов. Царя их в настоящее время зовут Мстиславич, и племя, которое называются дулебы. Царя их в настоящее время зовут Венцеслав. <…> И племя, называется мильз(ч)ане (П. Шафарик сближал это название с лит. milzinas – “богатырь, великан”. – М. С.). Царя их зовут Ратибор. Далее (идет) племя, которых называют сербин…» ^[306] После перечисления различных славянских народов и их правителей аль-Масуди делает экскурс в их погребальный обряд, после чего вновь возвращается к интересующей нас теме о существовавшей некогда единой власти у наших далеких предков: «Мы уже раньше сообщили сведения о царе, которому когда-то подчинялись их цари в древнее время: это Мажек (мужек), царь велинян, а это племя – корень из корней славян, который почитается среди их племен, и у него (племени) была старая заслуга у них (славян). Потом распалось согласие между их племенами, исчезла их организация и их племена пришли в упадок… И каждое племя поставило над собой царя в соответствии с тем, что мы сообщили об их царях, вследствие обстоятельств, сообщать о которых было бы (слишком) долго…» ^[307] Это уникальное предание о существовании у славян «в начале времен» единой верховной власти было рассмотрено мною в исследовании о Дажьбоге. Сравнительно-мифологический анализ показал, что царю волынян Мажеку ближе всего соответствует Ману – первый человек и первый царь в индийской традиции. Поскольку Ману был сыном бога солнца Вивасвата, можно предположить, что и Мажек приходился сыном славянскому Дажьбогу, причем оба правителя являлись основоположниками солнечных династий в своих странах. После начала христианизации и знакомства с античной историей образ отечественного первого царя и властелина мира мог быть заменен у славян образом римского императора, к которому правящий род стал возводить свое происхождение. Следует обратить внимание, что в числе племен, некогда подчинявшихся царю волынян, Масуди называет как ободритов, так и неких мильз(ч)ан, правителя которых звали Ратибор, имя которого напоминает Радбарда – правителя Северной Руси в скандинавских сагах. Поморский Волин, как показывает его название, был как-то связан с первоцарством волынян, первого источника верховной власти в славянской традиции. Когда земли западных славян стали описывать знакомые с античной традицией христианские миссионеры, они не замедлили связать Волин с Юлием Цезарем как завоевателем всего известного мира и фактическим основателем императорской власти в Вечном городе. Однако для славянского политического сознания первоцарство волынян играло ту же роль, что и Римская империя для народов Западной Европы – мирового царства, из которого произошли более поздние государства. С течением времени потомство Мажека неизбежно разрослось и на родство с ним стали претендовать правители различных славянских земель. Сами римляне обожествляли императоров, и в этом качестве они вполне могли замещать как славянских богов, так и происходивших от них правителей. Принятие христианства делало невозможной прямую апелляцию к языческому первоцарству волынян, и прием отождествления его правителя с римским императором оказался весьма удобным, чем не замедлили воспользоваться уже средневековые поляки. Традиция подобного отождествления присутствовала и в отечественной письменности. Древнерусское «Слово и откровение святых апостолов» рассматривало языческих богов как обожествленных правителей Античного мира: «И въ прѣлъсть великоу не внидут мняще Богы. Многы пероуна и хорса дыя, и трояна, и инiи мнози. ибо яко то ч(е) л(ове) ци были сут стрѣишины пероунь въ елинъх. а хорсъ въ Кипрѣ. Троянь бяше црь в римѣ. а друзгiи дроудге» ^[308].