Моряки. Очерки из жизни морского офицера 1897-1905 гг. - Гаральд Граф Страница 36

Как мне уже ни казались противными все напитки, я все же, чтобы «не ударить лицом в грязь», отхлебнул немного из своего стакана и невольно сделал гримасу. Напиток был отвратителен: какая‑то смесь керосина со спиртом, да еще слегка подслащенная. Я не мог скрыть отвращения, и это привело моего учителя в восторг. Посмеявшись, он спросил, нравится ли мне виски. Я покривил душой и ответил, что, хотя и не особенно нравится, но пить можно. И стал делать вид, что пью. В голове сильно шумело, и временами все начинало качаться и застилаться туманом. Я ждал только ухода командира и собирался тотчас же добраться до своей каюты, благо, она была тут же рядом.

Этот практический урок выпивки прошел для меня не без пользы. Кроме того, я обогатился еще целым рядом полезных познаний: о сортах и качествах вин, и когда, в каких случаях и какое именно вино надо пить. Не без пользы остались и практические советы опытных людей вроде того, что перед выходом в море отнюдь не следует пить много сладких ликеров, и что, наоборот, сухие вина вреда принести не могут и т. п. Все это иллюстрировалось примерами и эпизодами из прежних плаваний, вспоминалось, где и сколько вина было выпито, и с большим уважением отзывались об офицерах, некоторые из которых в этой области составили себе почти легендарное имя.

Проспал тяжелым глубоким сном более четырех часов, но и после этого сна голова болела ужасно, и вообще чувствовал себя довольно плохо.

Вечером мы решили идти в шантан, известный тогда в Либаве под названием «Гамбургский сад». Это далеко не первоклассное заведение. В такие места я тоже попал в первый раз в жизни и оттого с большим интересом туда отправился. Но все выступления певиц были очень посредственными, только одна оказалась значительно лучше других. Это была хорошенькая девица, мило спевшая несколько банальных шансонеток. Командир спросил, понравилась ли мне эта певица, и я должен был сознаться, что понравилась, и даже очень.

– Ну и отлично, – сказал он, – тогда ее и пригласим к нам, да перейдем, кстати, в кабинет. – Мы охотно согласились, и лакей получил соответствующие распоряжения.

Вскоре пришла приглашенная артистка и была радушно встречена всей компанией. Она оказалась чрезвычайно веселой и, болтая всякий вздор, быстро всех развеселила. Между прочим, командир ей указал на меня и сказал, что вот молодой мичман, который первый раз в жизни в кафе‑шантане и также первый раз находится в обществе такой очаровательной дамы, как она. От такой рекомендации я очень смутился и пробовал себя выгораживать. Однако ничего не вышло, и я почувствовал, что еще сильнее покраснел, чем доставил своим компаньонам огромное удовольствие. Однако командирская рекомендация заинтересовала нашу даму, и она энергично принялась за меня. Вообще, она всех очаровала, так что скоро мы наперебой целовали ей ручки, подносили цветы и, к великому удовольствию хозяина и лакея, поили без меры шампанским. Когда же она стала петь шансонетки и кое‑что протанцевала, то нашему восторгу не было границ. Уж была ли она в действительности так прелестна и такой хорошей певицей – я сейчас сказать не решусь, но бесспорно, что вино сильно подогревало наше восторженное настроение. Совсем незаметно мы досидели до того момента, как за окном забрезжил свет. Приходилось отправляться по домам. При прощании наша дама игриво спросила:

– А кто же пойдет меня провожать? – и, взглянув на меня, шутливо прибавила: – Надеюсь, это не откажется сделать мичман. – Страшно польщенный, я моментально изъявил полное согласие, но совершенно неожиданно командир категорически заявил, что не разрешает этого и, чтобы никому не было обидно, провожать пойдет сам. Я уже собирался было серьезно обидеться, но все начали смеяться, и мне пришлось покориться.

Как ни весело прошло время в «Гамбургском саду», тем не менее мы с удовольствием вышли на свежий воздух. Было чудное майское утро, и кругом так хорошо, что спать совершенно не хотелось, и все незаметно повернули на взморье. После легкомысленных разговоров мы перешли на философские темы, до которых был такой охотник мичман Щ. Да и как не увлечься высокими материями, когда весеннее утро наполняет воздух такой бодрящей свежестью и вливает в кровь столько энергии. Только около шести часов мы добрались до транспорта и разошлись по каютам.

Через два дня, достаточно пресытившись Либавой, «Артельщик» вышел продолжать работу. Он должен был зайти в Виндаву, обставить вехами вход в Рижский залив, который командир не обставил по пути в Либаву, и наконец пойти в Ригу. В Виндаве мы простояли всего несколько часов, так как командир боялся упустить хорошую погоду, и пошли к Церельскому проливу. Этот пролив изобилует мелями, особенно с западной стороны, так что работа предстояла сложная, и здесь пришлось провозиться добрых пять дней. Еще, на счастье, все время стояла прекрасная погода при слабом ветре.

Обставлением входа в Рижский залив заканчивалась и вся порученная нам задача по ограждению опасностей, и я не мог не сознаться, что она дала мне много полезных морских знаний и познакомила с постановкой навигационной части, которая отлично была у нас организована. Мне также удалось ознакомиться с устройством целого ряда маяков и с жизнью на них. Таким образом, назначение в Ревель принесло немало пользы, и плавание было много интереснее, чем на каких‑нибудь учебных кораблях Артиллерийского отряда, на которых служило много моих товарищей.

Пройдя Рижский залив, мы рано утром стали подыматься к Риге, где ошвартовались у таможенной набережной. Выпив чаю, я и мичман Щ. привели себя в порядок и пошли гулять по городу.

Ранней весной, когда деревья и газоны еще только покрываются зеленью, Рига, со своими бульварами и парками, очень красива, и мы долго гуляли и даже обедали не на корабле. Вечером же решили пойти на музыку в Вормский парк, где играл хороший оркестр и было много публики. Я заметил одну красивую молодую даму или барышню, которая шла с другой, более солидного возраста. Так как ходить одним порядочно надоело, то мы решили, если представится случай, познакомиться с ними. Такой случай и не замедлил представиться: они уселись за столик, а кругом все места были заняты, и мы тем самым получили право просить разрешение присесть за тот же столик. Разрешение мы получили, и дальше уже стало нетрудным завязать разговор. Начались расспросы о морской жизни и выражались симпатии к морским офицерам.

К нашему удовольствию, новые знакомые оказались дамами разговорчивыми и милыми, так что незаметно почувствовалось, точно мы с ними знакомы уже с давних пор. Мы даже позволили себе предложить им поужинать с нами, и беседа затянулась до полуночи, когда публика уже начала расходиться. Но все не хотелось расставаться, и мы решили прокатиться за город, чтобы насладиться красотой весенней ночи. Настроение у компании создалось прекрасное, и все оживленно делились впечатлениями.

Уже было около двух часов, когда извозчик привез нас обратно в город, и дамы попросили на одном из углов их выпустить. С огромным сожалением мы стали прощаться, без надежды еще когда‑либо встретиться. Они не знали наших фамилий, а мы не знали, кто они. Наше знакомство и так приятно проведенный вечер уже становились воспоминаниями. Продолжения не предвиделось. Зато на душе оставалось хорошее впечатление, без всякого осадка.