Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса - Эварт Окшотт Страница 36

Многие раструбы наконечников богато украшены рисунками, обычно той или другой вариацией переплетающихся узоров, выложенных золотой или серебряной проволокой или золотой и серебряной фольгой, обернутой вокруг древка и покрытой гравировкой или чернением. Некоторые наконечники копий делались с использованием техники «узорной сварки», и возможно, что их просто перековали из сломанных клинков, как это случилось со знаменитым копьем Grasida в VIII в., начавшим свою жизнь в качестве меча, затем переделанным и все еще продолжавшим служить в XIII в. Металл клинков, сделанных в этой технике, был настолько прочен, что не портился от времени; если ломалась рукоять, владелец мог заказать новую или, при желании, изменить вид оружия, как это и произошло в данном случае. Это служит только дополнительным подтверждением искусства кузнецов, ковавших великолепные лезвия.

Топоры довольно много использовали в то время, но только некоторые из них выделялись среди прочих тем, что их применяли именно как оружие, а не с банальной целью рубки деревьев, для которой они с тем же успехом могли быть предназначены. Их часто находят в могилах, но, по моему мнению, из этого не следует делать вывод, что они служили орудием войны: для любого домохозяина или землевладельца топор был настолько необходимым инструментом, что его присутствие в могиле никого не должно удивлять. В сагах часто упоминается о боевых топорах, но, по-видимому, их начали часто использовать в более поздние времена. Собственно говоря, обычный хозяйственный топор – орудие универсальное, и вполне можно представить дровосека, который, завидев вооруженного неприятеля, кидается на него с тем, что было под рукой, или даже использует свой инструмент в качестве метательного оружия. В данном случае, вероятно, именно это задержало процесс дальнейшей специализации – обычный топор настолько хорошо подходил для любой работы, что его не скоро догадались приспособить для конкретных видов деятельности, а именно – для сражений.

Сохранилось огромное множество обломков щитов того времени – по большей части их массивные центральные выпуклости – и изрядное количество более или менее целых экземпляров. Самый красивый из всех конечно же щит из Саттон-Ху. Он, как и вся остальная добыча из священного места, дошел до нас в виде фрагментов, но специалисты реконструировали его, так что теперь каждый может оценить эту неповторимую красоту [12]. Найденные обломки включали в себя тяжелую железную выпуклость из центра щита, украшенную деталями из позолоченной бронзы и гранатами, золотые и сделанные из позолоченной бронзы накладки и крепления в виде стилизованных фигурок животных или украшенные головками хищных птиц. По краям щита некогда шел ободок из той же покрытой золотом бронзы, через определенные интервалы украшенный головками драконов. Этот обод позволил определить диаметр щита (33 дюйма), который был заметно больше других, найденных в болотных залежах. Справа от выпуклости находится полоска из позолоченной бронзы, покрытый орнаментом остаток некогда полезной металлической скобы, а слева – две кнопки, головки заклепок, крепящих скобу, сквозь которую продевалась рука, державшая щит. Над выпуклостью расположена слегка покрытая орнаментом накладка в форме летящей хищной птицы. Выше и позади глаза птицы находятся декоративная полоска из фанатов, и другая, в форме груши, у бедра. Она напоминает упрощенное изображение человеческого лица. Голова и ноги бронзовые, но складка позади головы слеплена из штукатурки, покрытой листовым золотом. Под выпуклостью расположена еще одна накладка, в форме восьминогого (или восьмикрылого) дракона. Она вылита из бронзы, но последние две пары ног или крыльев также сработаны из штукатурки и покрыты золотом. То же самое произошло и с несколькими из двенадцати драконьих головок, украшающими бронзовый ободок щита. Эти кусочки штукатурки представляют собой результаты ремонта, выполненного в давние времена, возможно, с целью заменить детали, потерянные или поврежденные в бою. Они показывают, что щиту было уже довольно много лет – возможно, он являлся фамильной ценностью – в то время, когда его положили в могилу. Это доказывает, что щит ценили не только как полезное защитное приспособление, но и как произведение искусства – в противном случае никого не заинтересовала бы отвалившаяся деталь-другая, и уж тем более никто не стал бы тратить время на починку. Имея в виду прямое назначение щита, от этого он хуже не стал; пострадали только украшения. А раз их тщательно восстановили, значит, питали искреннее уважение к самому предмету и хотели видеть его таким, каким он вышел из рук мастера.

Обратная часть щита позволяет понять, как его носили. Предплечье левой руки проходило через кожаную петлю, в то время как ладонь сжимала металлическую планку, которая пересекает заднюю часть полой выпуклости в центре щита. Эта ручка сознательно сдвинута чуть в сторону от середины, чтобы позволить суставам пальцев войти в образованное выпуклостью углубление, а предплечью ровно лежать на щите. Вверх и вниз от этой планки идут полоски из позолоченной бронзы, украшенные головками животных и птиц с гранатовыми глазами. Доски щита были обтянуты кожей, поверх которой располагались украшения. Ниже расширения ручки на задней стороне помещалось посеребренное бронзовое крепление с кольцом, на котором еще висит обрывок ремня. Другой его конец обнаружили в верхней части крепления ручки. Ремешок предназначался для того, чтобы щит можно было вешать на шею владельца, когда нужно (это предшественник средневекового варианта крепления), или на стену за его креслом в зале в то время, когда тот в щите не нуждался. Этот щит из Саттон-Ху, как и многие другие археологические материалы, по характеру очень похож на предметы, найденные ранее в могилах Венделя, в Швеции.

В это время, как и в последующую эпоху викингов, щиты часто разрисовывали, а также богато украшали. К примеру, в саге об Эгиле (гл. 82) читаем:

«Когда ярл выслушал стихи, то дал Эйнару очень дорогой щит; на нем были написаны древние саги, и все свободное пространство между ними было покрыто пластинами золота и усыпано драгоценными камнями. Когда он был готов, то отправился к сиденью Эгиля и повесил над ним этот щит, велев слугам отдать его Эгилю, а затем уехал».

И в саге о Вольсунгах (гл. 22) сказано:

«Сигурд поскакал. Его щит состоял из многих слоев и был покрыт красным золотом, на котором нарисован был дракон: в верхней части он был темно-коричневым, а в нижней – светло-красным, и точно такого же цвета были шлем и седло. На Сигурде была золотая кольчуга, все его оружие было отделано золотом и украшено изображением дракона, так, чтобы каждый мог видеть, что это за человек, если только слышал о том, как Сигурд убил дракона по имени Фафнир».

Обычай окрашивать снаряжение воина в различные цвета – один из тех, на основе которых сформировалась вся средневековая геральдическая практика. Во многих сагах рассказывается о щитах, различные части которых красили в свой цвет, а также покрывали узорами или изображениями животных. Упоминание о золотой кольчуге Сигурда могло бы раздражать читателя, как явное преувеличение, но это вполне могло выглядеть именно так. Вспомним позолоченные пластины доспехов из Торсбъерга и кольчугу с позолоченными кольцами, найденную в Вимозе, – они вполне могут служить доказательством истинности этого рассказа. Судя по всему, кольца Сигурдовой рубахи были покрыты позолотой, как это иногда делали в то время. Богатый наряд, спору нет, но отнюдь не невероятный.