Гиммлер. Инквизитор в пенсне - Андрей Васильченко Страница 36

На самом деле лозунг о «трансформации борьбы» мог использоваться для нескольких целей. С одной стороны, это означало, что необходимо было вести «духовную борьбу». Весьма показательно, что именно в это время было создано «Наследие предков», которое, превратившись в эсэсовское научно-исследовательское общество, должно было фактически заново трактовать немецкую и германскую историю. Кроме этого «трансформация борьбы» говорила о том, что после уничтожения коммунистического подполья гестапо задумало вести работу против «духовных врагов» и «подстрекателей». В 1936 году Гейдрих и его сотрудники обобщили эти идеи, которые вылились в четыре основных пункта. Во-первых, с «политическими противниками» (евреями, масонами и политизированными священниками) должна была вестись всеобъемлющая борьба, которая во многом должна была иметь превентивный характер. Во-вторых, политическая полиция в своей деятельности не должна была быть ограничена законом. В-третьих, гестапо, СД и общие СС должны были слиться, создав «охранный государственный корпус». В-четвертых, надо было проявлять «неприступную твердость» в отношении тех, кто мешал работе рейхсфюрера СС.

Контуры этой программы были впервые озвучены Генрихом Гиммлером 12 ноября 1935 года в Госларе, где происходил съезд немецких крестьян. Он заявил, что «СС должны позаботиться о том, чтобы в Германии, в самом сердце Европы, внутренние враги или внешние эмиссары больше никогда не смогли разжечь огонь недочеловеческой еврейско-большевистской революции». «Мы будем всё знать об этих силах, об их существовании, об их даже самых незначительных действиях. И если они существовали десятилетия и даже тысячелетия, то это не помешает нам сегодня занести над ними безжалостный меч правосудия». В своем выступлении перед Прусским государственным советом Гиммлер вновь охотно употреблял слова «суровый» и «безжалостный». Он заявлял: «Мнение о том, что политическая борьба против противников: еврейства, большевизма, прожидовленного масонства и тому подобных сил, которые противились возрождению Новой Германии, окончена, по моему мнению, является глубочайшим заблуждением. Вероятно, Германия стоит только на пороге решающего мирового столкновения с этими недочеловеческими силами». Гиммлер впервые публично использовал формулу, которую он считал удачной для обозначения конгломерата всех будущих «противников Германии».

Одновременно с этим Гиммлер пытается задействовать Гитлера, чьи решения автоматически возводились в ранг закона. Так, например, в июне 1936 года Гиммлер смог убедить фюрера в том, что охрану лагерей надо было превратить в самостоятельное воинское формирование. 18 октября 1935 года Гитлер (опять же, с подачи Гиммлера) решает, что вся немецкая полиция должна быть реорганизована и подчинена рейхсфюреру СС. Однако Гиммлер получит новое назначение только лишь девять месяцев спустя. Только в 1936 году он станет именоваться рейхсфюрером СС и шефом немецкой полиции. До этого времени Гитлера пытался переубедить Фрик, который вынашивал собственные планы. Он предполагал, что гестапо должно было вернуться в состав общего полицейского аппарата, подчиненного министерству внутренних дел. На самом деле в октябре 1935 года Гиммлер смог добиться много большего, нежели просто контроля над немецкой полицией. Он смог получить «благословение» фюрера на деятельность офицерских училищ СС, а также возможное расширение частей СС оперативного реагирования.

Гиммлер возглавил немецкую полицию 17 июня 1936 года. Полностью его должность называлась «рейхсфюрер СС и шеф немецкой полиции в Имперском министерстве внутренних дел». Формальное подчинение Гиммлера Фрику не имело никаких последствий. Если кто-то полагал, что эсэсовцы окажутся прикрепленными к полиции, то на практике оказалось все с точностью до наоборот — именно полиция оказалась прикрепленной к структуре СС. Именно с этого момента можно было говорить о складывании централизованного репрессивного аппарата. Произошло то, чего так опасались многие из земельных функционеров, — они утратили свое влияние. В свое время они поддерживали Гиммлера, так как полагали, что смогут обезопасить тем самым свои «земельные княжества», но именно Гиммлер положил конец их «автономии» от Берлина.