Ганнибал. Один против Рима - Гарольд Лэмб Страница 36

«В числе прочих галльские мужчина и женщина, а также греческие мужчина и женщина были заживо погребены на скотном базаре, в яме, стены которой были выложены камнями, оскверненными в прошлые времена человеческими жертвами».

Было ли это древнее варварское жертвоприношение символическим умерщвлением врагов Рима? В любом случае оно помогло утихомирить население.

Как только ритуальное искупление свершилось, были призваны когорты из Остии, портового города в устье Тибра, и куплено 8000 крепких рабов, способных нести оружие, а семнадцатилетние и более юные мальчики добровольно поступили на военную службу. Всего было образовано четыре легиона, а по домам и храмам собрано оружие для рекрутов.

К этому времени уже стали известны потери, и рыдания звучали над городом, пока женщины не прорвались к дверям храмов, вытирая ступени алтаря распущенными волосами. Страх сменился неуверенностью среди плебеев. Их ужас вызывал один человек — Ганнибал. Куда он направится? Что разрушит в следующий раз? Впервые шепотом передавалось от двери к двери: «Hannibal ad portas» (Ганнибал у ворот). У ворот Рима.

Почему карфагенская армия не двинулась на Рим в день триумфальной победы при Каннах? Современные ученые спорят и недоумевают по этому поводу. Вопрос этот был поставлен Ливнем, который рисует нам картину впавшего в отчаяние города, ждущего нападения, которого не последовало, потому что Ганнибал не использовал возможности одержать окончательную победу. Он решил, как это говорит Ливий, сохранить город. Потому что в те критические дни августа «этот финикиец продолжал оставаться в Каннах, споря по поводу трофеев и выкупа за своих пленников и ни духом, ни делом не напоминая ни завоевателя, ни великого полководца».

Этот финикиец тем не менее понимал гораздо лучше, чем процитированный историограф, обстановку, с которой столкнулся утром в Каннах. За пределами Рима все еще оставались сильные воинские части. Около 17 000 уцелевших в битве укрылись в ближайших римских лагерях; гарнизоны все еще занимали стратегически важные города; римские легионы удерживали рубеж на реке По и базу в Сицилии, в то время как армия Сципиона действовала в Испании. Корабли, которые господствовали на морях, тренировали солдат прямо на борту.

Для осады Рима у Ганнибала не хватало опытных инженеров и боевых механизмов, которыми располагал Рим. Его галлы были не способны вести осаду. Его великолепная конница была бессильна против крепостных стен. Чтобы осадить Рим, необходимо было, чтобы флот закрыл устье Тибра, а это означало, что военные корабли карфагенян должны были сначала изгнать вражеские галеры из прибрежных вод.

До сих пор стратегия Ганнибала заключалась в том, чтобы выманить неприятельские войска на поле брани на борьбу с его собственной армией и вовлечь их в ситуацию, в которой результат зависел только от умелой стратегии. Он воздерживался от нападения на римские укрепленные позиции. Наступление на Рим привело бы карфагенян в Лациум, район концентрации враждебных сил, где осада городских стен сковала бы действия его армии. Появиться внезапно (на чем настаивал Магарбал), войти в город неожиданно означало бы пройти форсированным маршем 200 миль. А победа в Каннах отличалась от победы на Тразименском озере. Десять часов интенсивной схватки с оружием в руках не прошли бесследно для карфагенской тяжеловооруженной пехоты. Какое количество людей было в состоянии совершить марш на следующий день? Сколько лошадей еще могло идти рысью? Как перевести с необходимой быстротой вьючных животных по тропам через Апеннины? Скольких людей можно было оставить для ухода за ранеными, охраны пленных и захвата римских лагерей с их богатым войсковым имуществом?

Только Ганнибал знал ответы на эти вопросы. Единственное, чего он не мог допустить, — это риск потерять свою армию. Так что было совершенно естественно, что он оставался на берегу Офида. Однако он сделал гораздо больше, чем утверждал Ливий.

Карталон отправляется в Рим

Из карфагенского лагеря открывался вид на солнечную Адриатику, где редко появлялись большие корабли. На закате дня 4 августа две быстроходные галеры вышли из прибрежной бухты, повернули на юг и быстро, с помощью весел и паруса, направились сообщить новость о победе в Каннах сначала в Сиракузы, а потом в Карфаген. В то же самое время гонцы отправились на север по пустынной прибрежной дороге, чтобы доставить сообщения вождям бойев и инсубров. В сообщениях говорилось, что устранено последнее препятствие, последняя армия полностью уничтожена, и теперь открыт путь к восстанию народов Италии.

Утро 4 августа карфагеняне провели на реке Офид, подбирая на поле битвы все ценное — оружие, щиты, ювелирные украшения, амулеты погибших воинов и кольца с печатками всаднического сословия. Ганнибал приказал вырыть ров между маленьким римским лагерем и рекой, чтобы отрезать гарнизон от воды. Днем 7000 римлян, которые нашли прибежище в этом лагере, сдались в ответ на обещание Ганнибала, что они будут отпущены после того, как заплатят выкуп. На другом берегу реки произошла короткая стычка вокруг большого римского лагеря, в котором находились техника и запасы. Через какое-то время 8000 легионеров сложили оружие, согласившись на выкуп. Они были окружены, измотаны и потеряли 2000 человек. Среди них уцелело всего несколько военачальников.

Ганнибал обратился к этим военачальникам без всякой враждебности. Он сказал:

— Вы можете подумать, что я веду войну на полное уничтожение. Но это не так. Я борюсь за власть. Эта власть провозглашена римским сенатом и его диктаторами везде, от Нового Карфагена до Сицилии. Теперь я собираюсь взять ее. Вы боролись достойно и получите свободу, как только за вас будет выплачен выкуп. Я хочу, чтобы вы засвидетельствовали мои слова.

Конкретно выкуп составлял 500 денариев за всадника, 300 — за пехотинца, 100 — за раба. Тех, кто был завербован на союзных землях, отпускали, как обычно, без всякого выкупа. Такой либерализм Ганнибала по отношению к римским гражданам, возможно, преследовал двойную цель. Он хотел видеть, какое впечатление произведет их возвращение на сенат и общественное мнение, и ему был нужен денежный выкуп. В первый раз он потребовал, чтобы все серебро, которое было взято на поле брани, пошло в армейскую казну, которая была, разумеется, его собственной. К этому времени большая часть слитков из его сундуков ушла на оплату жалованья и расходов, а серебра из Испании он получать не мог.

Ганнибал проявил учтивость, договариваясь о выкупе за легионеров. Были освобождены десять представителей от них, для того чтобы они отправились в Рим собрать деньги. Они поклялись, что вернутся в карфагенский лагерь, и он не потребовал никаких других гарантий. Однако он отправил с ними одного своего карфагенянина, Карталона.

Ганнибал дал Карталону особые указания: если официальные лица Рима проявят хоть малейшую склонность к миру, Карталон должен будет предложить им справедливые условия договора.

В такой момент, когда Италия осознала ошеломляющий удар, нанесенный у Канн, Ганнибал сделал первую попытку заключить с сенатом и римским народом мир на условиях компромисса. Ему нужно было только еще раз сделать предложение при совершенно иных обстоятельствах. И такой случай не заставил себя ждать. Карталон вернулся через несколько дней один. Он был встречен у Альбанского холма одним ликтором, который сообщил ему, что новый диктатор не позволит ни ему, ни кому-либо другому из карфагенян войти в городские ворота. Карталону предписывалось до рассвета покинуть римскую территорию. По прошествии еще какого-то времени девять из посланных легионеров возвратились. Десятый нарушил клятву. А сенат, после обсуждения, отказался платить Ганнибалу за каких бы то ни было пленных, взятых при Каннах.