Шаман - Ной Гордон Страница 36

По прошествии двух лет Пророк провел ее через последнюю Хижину Мудрости. Случись это в прежние времена, в честь такого события собралось бы много-много сауков, люди участвовали бы в соревнованиях и играх, курили бы трубку мира, а Миде-вивин — общество знахарей алгонкинских племен — проводило бы тайные встречи. Но прежние времена прошли. Краснокожих разбросало по миру, их все еще преследовали. Единственное, что мог сделать Пророк, — это собрать трех стариков в качестве судей: Потерянный Нож из племени мескуоки, Бесплодную Лошадь из племени оджиба и Маленькую Большую Змею из племени меномини. Женщины Профетстауна пошили Маква-икве платье и туфли из шкуры белого оленя, она завернулась в полотно Иззе, украсила руки и ноги браслетами, которые гремели, когда она двигалась. Палкой с петлей на конце она задушила нескольких собак, после чего проследила за тем, как их потрошат и готовят. После церемонии она всю ночь просидела возле костра вместе со стариками.

Когда они задавали вопрос, она отвечала уважительно, но прямо, как равная. Она извлекала звуки мольбы из водяного барабана, призывая маниту и умиротворяя духов. Старцы раскрыли ей особые секреты Миде-вивина, но сохранили собственные тайны — подобно тому, как с этого часа она будет оберегать свои секреты. На следующее утро она стала шаманом. В прежние времена это сделало бы ее человеком, обладающим большой властью.

Маква-иква готовила вещи в поездку. Вабокишик помогал ей собирать травы, которые она не сможет найти в той местности, куда направляется. На мула навьючили бубны, сумку целителя, мешочки с травами. Она в последний раз попрощалась с учителем. Сама оседлала серого пони, которого ей подарил Пророк. Путь ее лежал на территорию индейцев Канзас, где теперь в резервации жили сауки.

Резервация находилась в местности, еще более плоской, чем равнины Иллинойса.

Засуха.

Воды для питья хватало, но до нее еще нужно было добраться. На этот раз белые люди отдали саукам землю, достаточно плодородную для любых сельскохозяйственных культур. Семена, которые они сажали, хорошо прорастали весной, но в первые же дни лета все засыхало и погибало. Ветер гнал пыль, через которую едва пробивался свет солнца, принявшего здесь форму круглого красного глаза.

Поэтому люди вынуждены были есть еду белых, которую им давали солдаты: испорченную говядину, зловонное свиное сало, старые овощи. Жалкие крохи с роскошного стола белых.

Никаких гедоносо-те не было. Народ обитал в лачугах, построенных из сырой древесины, которая, усыхая, покрывалась такими щелями, что через них внутрь попадал снег. Два раза в год приходил нервный низенький представитель правительства США в сопровождении солдат и выкладывал прямо на землю негодные вещи и продукты: дешевые зеркала, стеклярус, поломанную упряжь с бубенцами, старую одежду, червивое мясо. Сначала сауки тщательно подбирали принесенное, пока кто-то из них не спросил представителя, зачем он приносит такой хлам, и он ответил, что это — плата за землю сауков, конфискованную правительством. После этого заявления «добро» стали подбирать только самые слабые и презираемые. Каждые полгода груда барахла увеличивалась в размерах, а во время непогоды начинала гнить.

Когда прибыла Маква-иква, сауки приняли ее с уважением, но они больше не были цельным племенем и не нуждались в шамане. Самые энергичные из них пошли с Черным Ястребом и погибли от рук белых или продажных сиу, умерли от голода или утонули в Масесибови. Но и в резервации оставались те, у кого были мужественные сердца настоящих сауков. Их храбрость постоянно испытывалась в стычках с племенами, исконно проживающими на этой территории. Запасы дичи истощались, и команчи, кайова, шайены и осаге не желали делить свои охотничьи угодья с восточными племенами, вытесненными с насиженных мест американцами. Белые постарались, чтобы саукам было тяжело защищаться: они обеспечивали индейцев большим количеством низкосортного виски. Все больше и больше сауков становилось жертвами некачественного алкоголя, взамен белые забирали большую часть шкурок зверей, попадавших в силки.

Маква-иква прожила в резервации немного больше года. Весной по прерии прошло небольшое стадо бизонов. Идет Поет и другие охотники вернулись с добычей — мясом бизона. Маква-иква объявила Танец Бизона и рассказала, что нужно напевать тихонько, а что горланить. Люди танцевали древние танцы, и в глазах некоторых из них она увидела свет, которого там не было уже долгое время — свет, который наполнил ее радостью.

Остальные тоже это почувствовали. После Танца Бизона ее нашел Идет Поет и заявил ей, что кое-кто из Народа хочет оставить резервацию и вернуться туда, где жили их отцы. Они прислали его с вопросом, присоединится ли к ним шаман.

Она спросила, куда они хотят уйти.

— Домой, — ответил Идет Поет.

Итак, самые молодые и сильные ушли из резервации, и Маква-иква ушла с ними. К осени они попали в страну, которая развеселила их души, но одновременно причинила боль их сердцам. Во время путешествия не столкнуться с белыми оказалось очень трудно; они вынуждены были обходить поселения десятой дорогой. С охотой не складывалось. Зима застала их неподготовленными. В то лето Вабокишик умер, и Профетстаун осиротел. Она не могла обратиться за помощью к белым, памятуя о том, что Пророк наставлял ее никогда не доверять белокожим.

Но когда она помолилась, маниту послали им возможность выжить в виде помощи от белого врача по имени Коул, и, несмотря на ворчание духа Пророка, она почувствовала, что этому белому можно доверять.

И потому, когда он приехал в лагерь сауков и сказал ей, что теперь ему нужна ее помощь в лечении, она, ни секунды не колеблясь, согласилась пойти с ним.

18

Камни

Роб Джей попытался объяснить Маква-икве, что такое мочевой камень, но не мог сказать наверняка, понимает ли она, что болезнь Сары Бледшо действительно вызвана камнями в пузыре. Маква-иква спросила его, не собирается ли он высосать камни, и во время обсуждения выяснилось, что она подозревала, что станет свидетелем обмана, своего рода ловкости рук, манипулирования, чтобы убедить пациента, будто доктор удалил источник ее болезни. Тогда он несколько раз объяснил ей, что камни в мочевом пузыре женщины существуют на самом деле и причиняют ей мучительную боль и что он введет в тело Сары инструмент и удалит их.

Ее замешательство усилилось, когда они добрались до его хижины и он тщательно вымыл едким мылом сооруженный Олденом стол, на котором и собирался провести операцию. Они вдвоем заехали за Сарой Бледшо на четырехколесной телеге. Маленького мальчика, Алекса, оставили с Альмой Шрёдер, а его мать ждала врача, и глаза ее казались огромными на бледном напряженном лице. На обратном пути Маква-иква молчала; ни слова не проронила и Сара — она почти онемела от ужаса. Роб попытался разрядить обстановку, заведя разговор ни о чем, но ему это не удалось.

Когда они добрались до его хижины, Маква-иква легко соскочила с телеги. Она неожиданно нежно помогла белой девушке спуститься с высокого сиденья и заговорила впервые с момента их встречи с Сарой.