Крестовый поход - Робин Янг Страница 36

Элвин зарылась лицом с сено и пролежала так… сколько?.. Она не знала. Может быть, несколько минут, а может, час. За это время крики снаружи стихли, и теперь были слышны только цокот копыт и возгласы мамлюков, переговаривающихся друг с другом по-арабски.

Элвин открыла глаза и медленно подняла голову, чувствуя во всем теле невообразимую усталость. В амбаре было душно и жарко, а ее бил озноб. Опершись на ладони, она поднялась и посмотрела вниз, увидев мертвого парня, быстро отвела глаза. Его кровь ярко пылала на солнце. Снаружи опять закричали. Близко. С бешено колотящимся сердцем Элвин прижалась к сену, подождала. В амбаре никто не появился, и она наконец решилась спуститься с сеновала. Это получилось у нее с большим трудом. Руки ослабли настолько, что едва держались за перекладины. На половине пути она поскользнулась и чуть не упала вниз.

Спустившись, Элвин осторожно двинулась вдоль стены. Над мертвым парнем уже вовсю жужжали мухи. Превозмогая тошноту, она выглянула в полуоткрытую дверь. Мимо амбара трое мамлюков гнали на площадь двух женщин и мальчика. Ей удалось разглядеть ярмарочную площадь. Большинство фургонов было перевернуто, рядом валялись мертвые лошади. Женщины и дети сидели на земле, окруженные мамлюками.

Другой мамлюк поволок мужчину. Приглядевшись, Элвин узнала лирника. Тот упирался, пока мамлюк не ударил его по голове булавой. Лирник обмяк и остался лежать в пыли. Рядом опять раздался крик. На этот раз кричала девочка, пытаясь вырваться из рук мамлюка. Элвин похолодела, узнав Катарину. Прислушавшись, она поняла, что девочка выкрикивает ее имя, зовет на помощь. И в то же мгновение страх пропал, а сознание прояснилось. Элвин увидела стрелу, лежавшую недалеко от двери амбара, перевела дух и поползла.

Юла, Аравия 15 апреля 1276 года от Р.Х.

Под ногами хрустела сухая листва. Отмахиваясь от москитов, Уилл углубился в пальмовую рощу, где сквозь густые ветви с трудом пробивался солнечный свет. Сказав, что идет за водой, он взял бурдюки. Это была, конечно, правда, но не вся. В специальном кошеле на поясе, прикрытом туникой, он спрятал серебряный футляр со свитком Гийома. И вот сейчас, когда им объявили, что Кайсан может появиться в любой момент, Уилл не выдержал.

Поставив бурдюки на камень, он полез в кошель за футляром. Металл был теплый, нагрелся от тела. Уилл повертел футляр в руках. Великий магистр ничего больше не сказал о свитке, но этого и не требовалось. Он поручил его доставить, и все. Содержание свитка Уилла не касалось. Если Гийом узнает, что он прочел свиток, его изгонят из Темпла, а возможно, даже бросят в тюрьму.

Уилл прислушался к шелесту пальмовых листьев. Их зазубренные края были острые, будто лезвие меча. Здесь все было грубое. И каменистые песчаные пустоши, где воду добывали с трудом, долбя твердую землю, и беспощадное солнце, и холодные ночи, когда звезды сияли в черноте, как яркие алмазы. Спустя двадцать шесть дней путешествия по этой земле пыльные равнины Палестины начали казаться Уиллу зелеными оазисами. Когда позади остался последний сирийский город, их проводник, молчаливый араб, состоявший на службе у Темпла уже девятнадцать лет, сказал, что, согласно верованиям мусульман, входящий в Хиджаз [2]теряет себя и рождается вновь, когда из него выходит. Теперь Уилл понимал почему. В таких безлюдных местах ему еще бывать не доводилось. И это безмолвие пустыни тяжело давило на всех. Разговоры сами собой прекратились, и они целыми днями двигались верхом под палящим солнцем в полном молчании.

Покинув Акру, рыцари пересекли Галилею, миновали Сафед — у Уилла болезненно сжалось сердце, — затем по Броду Иакова перешли Иордан. Дальше шла местность Хауран, где они двинулись по довольно оживленной дороге паломников, ведущей из Дамаска в Аравию. До хаджа, ежегодного великого паломничества в Мекку, было еще далеко, но многие мусульмане — так рассказал Уиллу проводник — отправлялись в умру, личное паломничество, которое можно совершать в любое время. На этой дороге мелкие купцы торговали вразнос провиантом, верблюжьим молоком, водой и фруктами. Поэтому группе рыцарей оказалось несложно выдавать себя за таких купцов. Одеты они были просто, спрятав оружие до поры до времени. Но здесь встречались не только мирные путники, но и разбойники-бедуины. Так что скоро стало ясно почему таким, как Кайсан, платят за защиту. Шайки разбойников с луками и кинжалами останавливали рыцарей не меньше пяти раз. Требовали налог. Им было все равно, кто перед ними, шииты, сунниты или христиане. Но стоило рыцарям обнажить мечи, как негодяи обращались в бегство. Это добавляло усталости. Приходилось двигаться медленнее и быть все время начеку. Особенно в скалистых ущельях и на перевалах, где за каждым камнем мог скрываться лучник, который не станет требовать денег, а вначале выстрелит.

Наконец они достигли Юлы. Маленькая зеленая деревня с холодными родниками и пальмовыми рощами показалась им раем. Там находилось несколько постоялых дворов для путников. Они остановились в самом большом. Когда Уилл спросил хозяина о Кайсане, тот помрачнел. Ему не понравилось, что он никогда прежде их здесь не видел, если они купцы и торгуют на дороге паломников. Но потом в конце концов сказал, что Кайсан должен вернуться через несколько дней.

— Но вас он охранять не будет, — добавил араб. — Кайсан охраняет только шиитов. И уж точно не христиан.

Он отвел рыцарям место на плоской крыше постоялого двора, где был сооружен шатер из сухих пальмовых ветвей. Постелями им служили камышовые циновки. Это было четыре дня назад.

Пальцы Уилла ощупали футляр, прошлись по серебряному чеканному узору. Он понимал, что великий магистр никогда не узнает, но все равно не решался. В дороге Уилл однажды спросил Робера, не считает ли он их задание необычным. Тот посмотрел на него с недоумением. И вообще никто из рыцарей миссию сомнению не подвергал. Великий магистр приказал, они подчинились. А почему, собственно, они должны сомневаться? Нет, не должны. Ведь у них не было повода, у них в ушах не звучали последние слова Гвидо Соранцо. Уилл решительно открыл футляр, вытащил пергаментный свиток. Развернул, скользнул глазами по написанному и разочарованно вздохнул. Он не знал языка, на котором был написан текст. Не латинский, не французский, не греческий. Немного похож по написанию на арабский, но и не арабский тоже. Уилл несколько минут внимательно изучал пергамент, затем раздраженно свернул и сунул обратно в футляр.

Со стороны постоялого двора послышались крики. Различив голос Робера, Уилл сунул футляр в кошель и побежал. Ближе к опушке замедлил шаг, затем остановился. Рыцари стояли в окружении двенадцати человек в черных одеждах и закрывающих лица куфиях. Восемь были вооружены арбалетами, четверо — саблями. Рядом крутился довольный хозяин постоялого двора. Уилл спрятался за кустами.

— Это шпионы, христиане, — сказал хозяин по-арабски высокому худощавому человеку с повязкой на руке из алой ткани. — Я посмотрел их вещи, когда они спали. У них нет товаров для продажи, только мечи. Они не купцы. Что им от тебя нужно, не знаю, но мое дело предупредить.