Рожденный с мечом в руке. Военные походы Эдуарда Плантагенета. 1355-1357 - Герберт Хьюит Страница 35

Полномочия короля как главы исполнительной власти были довольно ограниченными, и от него все еще ожидали, что он будет оплачивать работу правительства из доходов с королевского домена. У него не было ни эффективного аппарата руководства армией, ни финансовых ресурсов, чтобы содержать такой аппарат. Поэтому, когда началась война, он был вынужден требовать с подданных налоги, поскольку в то время во Франции так же, как в Англии, большинство солдат служили за плату. Но, несмотря на большую находчивость власти при выжимании денег из подданных и разнообразие способов, которыми она это делала, налоги были крайне непопулярны. Поэтому власть девальвировала свою денежную единицу, и это на какое-то время позволяло королю уплачивать долги и платить деньги войскам. В стране была введена воинская повинность, но тем, кто не мог или не желал служить, было разрешено купить себе освобождение от службы. Полученные таким образом деньги тоже могли быть использованы для платы наемным войскам.

В солдатах для этих наемных войск в тогдашней Франции не было недостатка. Военная жизнь была привлекательна сама по себе, к тому же время было благоприятное для военных. Войны случались часто. Были крестовые походы в Испании, в Пруссии, на Родосе. Споры между семьями из-за наследства или из-за менее достойных причин приводили к малым войнам между ними. Поэтому король мог нанять тяжеловооруженных конников и пехотинцев и мог их выбирать из всего народа. Младшие и внебрачные сыновья дворян, обедневшие владельцы поместий, простолюдины, лучники, арбалетчики и артиллеристы были рады получать жалованье в течение долгой войны. Они, конечно, не нанимались на службу непосредственно к королю. Это происходило примерно так же, как в Англии: знатные феодалы собирали из новобранцев «компании», то есть отряды, а затем приводили их в армию короля. Таким путем освобожденный виллан, простолюдин, который приобрел участок земли, обедневший дворянин или иностранец получали право носить и применять оружие и возможность заниматься самым достойным для свободного мужчины делом.

Ордонанс от 30 апреля 1351 года дает хорошее представление об организационной структуре набранной таким образом армии. Явно или неявно этот указ признает условия того времени – рост стоимости жизни и зависимость добровольной службы от размера жалованья, трудности поддержания дисциплины среди людей, для которых собственные интересы важнее, чем верность и необходимость организации и дисциплины, возможности для нечестности. Жалованье солдатам всех званий было повышено, причем в некоторых случаях – вдвое. С солдата стали требовать клятву, что он не уйдет со службы. Каждый солдат должен был находиться в составе какой-нибудь «компании», то есть подчиняться одному из командиров. Главными военачальниками армии (под верховной властью короля) стали коннетабль, два маршала Франции и начальник арбалетчиков; лошадей стали метить клеймом на боку, отмечать в списке и оценивать. В «компаниях» проводились строгие проверки, чтобы командиры не могли получать жалованье за несуществующих солдат.

Эти реформы свидетельствуют о том, что французская армия развивалась примерно в том же направлении, что и английская. В обеих странах феодальное ополчение было в значительной степени заменено другими войсками. И знатнейшие дворяне, и рыцари получали от короля плату за военную службу и набирали отряды солдат, которые потом служили под их командованием. Люди не слишком высокого происхождения (как дю Геклен (или Дюгеклен), Ноллес или Кэлвэли) (Б е р т р а н д ю Г е к л е н – прославленный французский военачальник, сэр Р о б е р т Н о л л е с и сэр Х ь ю К э л в э л и – английские военачальники того времени, оба из графства Чешир. – Пер.) могли занять высокие и даже высочайшие должности. Можно также добавить, что у короля Иоанна II был военный совет из членов королевской семьи, главных военачальников и избранных советников, а также – в зачаточном состоянии – служба разведки.

Однако у короля были большие трудности. Во-первых, как уже сказано, у него были сложности с финансированием крупных военных операций. Во-вторых, надо было превратить человеческую массу, собранную из разнородных элементов, в эффективный инструмент для военных действий. Для этого было нужно время, большое мастерство и твердая решимость, потому что при решении этой задачи возникали и моральные, и организационные проблемы. Пехотинцы, поспешно набранные, когда началась война, из-за нехватки времени были плохо обучены. Арбалеты, которыми пользовались и они, и наемники-генуэзцы, были очень громоздкими по сравнению с английскими луками. Французы не подняли мастерство своих лучников до того уровня, который был у англичан, и еще не умели эффективно координировать действия лучников и конницы. Более того, между «компаниями» неизбежно была большая разница по численности, эффективности и надежности. Служившие в них профессиональные солдаты были заинтересованы в том, чтобы война продолжалась как можно дольше, и имели склонность к грабежу. Эти наемники, из которых были составлены более крупные отряды, называвшиеся «рут» – «путь», вели себя так, что слово «рутьер» – «наемный солдат» очень скоро приобрело и другое значение – «грабитель».

Даже если бы эти недостатки можно было быстро и своевременно исправить, оставалась еще одна неразрешимая проблема – как объединить все части армии в одно целое. Мужество и верность правилам рыцарства (о них можно судить по тому, что десятки французских рыцарей, освобожденных под честное слово, чтобы собрать выкуп за себя, вернулись обратно) были у многих, и, вероятно, эти качества могли быть ценными на войне; но у французской армии не было общего объединяющего принципа. Чувство принадлежности к одному народу было еще недостаточно сильным. Отдельные группы, из которых состояло общество, почти не считали нужным быть верными одна другой; за солдатами еще признавалось право ухода со службы, а такой уход мало отличался от дезертирства. Дворяне увлекались показной стороной рыцарства, поскольку это давало им возможность щеголять в великолепных нарядах, и считали войну только своим делом. О пехоте они были очень низкого мнения. Им не нравилось участие в войне городских отрядов, а от наемников – и генуэзцев, и рутьеров – они старались держаться как можно дальше. К тому же они были психологически не готовы к военным приемам опытного командира: быстрому сбору в назначенном месте, хитростям, внезапным маневрам, неожиданным ударам с фланга и тыла. Рыцари предпочитали вызов на бой и сражение по правилам на заранее выбранном месте.

И наконец, было трудно поддерживать дисциплину в армии, где так мало единства. Фруассар несколько раз упоминает о том, что в Средние века командир был обязан во время переходов не позволять своим солдатам оказываться впереди маршалов, а во время сражения не разрешать им разбегаться для захвата пленных. И то и другое было нарушением основного принципа: боец должен действовать точно так, как желает его командир. Но могло быть нарушение и хуже – боец мог уйти со службы, и даже в важнейший момент. В ордонансе Иоанна II от 1351 года сделана очень слабая попытка помешать такому уходу. Были предприняты старания добиться клятвенного обещания, что члены «компании» не будут уходить из нее без разрешения капитана, и выражена надежда – но не отдан приказ, – чтобы уходящий солдат или военачальник сообщал об этом командиру своей «баталии», то есть корпуса. Короче говоря, при соблюдении необходимых формальностей дезертир мог избежать наказания. На поле боя возле Пуатье многие французы посчитали, что положение складывается не в их пользу. И они ушли.