Цивилизация этрусков - Жан-Поль Тюийе Страница 35

Так, достаточно длительное присутствие этрусков на римской земле, очевидно, благодаря одним лишь надписям на этом языке, объясняет многообразие влияний, которое очевидно в начале римской цивилизации. Однако мы возвращаемся к первоначальному вопросу: было ли это лишь результатом простого соседства, мирного по своему характеру, и торговых контактов, что подтверждается такими находками, как скульптура льва из слоновой кости? Тексты и археология великолепно показывают нам, что в архаическую эпоху существовал важный феномен географической мобильности: в самой Этрурии в некрополе конца VI в. до н. э. Крочефиссо дел Туфо в Орвието были обнаружены несколько иностранных имен кельтов, италиков, обосновавшихся в этрусской метрополии. Ничего удивительного в том, что подобное имело место и в Риме. Отметим, что хоть римляне и заимствовали этрусский алфавит, в Риме продолжали говорить по-латински, и, несмотря на все заимствования и влияния, город все же не был полностью этрускизирован, что могло и должно было произойти в случае военной оккупации и политического влияния в течение одного века. Этрусские цари, таким образом, были лишь «естественным» проявлением этого тосканского присутствия в Риме. Однако ряд источников, относящихся к периоду правления Сервия Туллия, может привести нас к другому видению ситуации.

Нашим основным «гидом» здесь будет император Клавдий, правивший с 41 по 54 гг. н. э. Этот император написал на греческом языке, как свидетельствует Светоний в своем труде «Жизнь двенадцати Цезарей», историю карфагенян и историю этрусков. Почему именно этрусков? Конечно же по семейным причинам, поскольку он был женат на некоей Ургуланилле, представительнице одной из наиболее крупных этрусских семей. Благодаря ей Клавдий обладал, несомненно, архивами, необходимыми для реализации этой цели. Хоть, увы, этот труд был утрачен, тема этрусков в одной из самых известных речей императора была сохранена на так называемой табличке Клавдия из Лиона — великолепной латинской надписи, выгравированной на бронзовой пластине. В этой речи Клавдий стремился убедить сенаторов открыть двери их собрания перед знатными галлами, и для этого он привел исторические прецеденты, иллюстрирующие, что Рим всегда умел принимать, даже на самом высоком уровне, лучших среди иностранцев (после того, как они конечно же были покорены). И это имело место с самого возникновения Рима, поскольку некоторые цари были сабинами (Нума Помпилий, Анк Марций) и этрусками (Тарквинии). Что же касаемо Сервия Туллия, несомненно, это был подобный случай.

Конечно, римские историки, такие как Тит Ливий, превратили его в сына раба и латинской аристократки из Окрикулума, захваченного римлянами. Однако Клавдию была известна этрусская версия: согласно этрусским историкам, Сервий Туллий был этруском, и звали его Мастарна (очевидно, этрусское имя с характерным суффиксом -па). Этот Мастарна был кем-то вроде кондотьера, участвовавшего в военных действиях на территории всей Центральной Италии в VI в. до н. э. с двумя братьями, Авлом и Целием Вибенна, его компаньонами. По завершении своих походов Мастарна, а может быть, до него и братья Вибенна, правил в качестве шестого царя Рима под латинским именем Сервий Туллий.

В другом тексте, принадлежащем перу Веррия Флакка, историка августовской эпохи, уточняется, что братья Вибенна были выходцами из города Вульчи, одного из крупных городов додекаполиса. Однако некоторые этрусские источники несут в себе другую информацию и позволяют начать дискуссию и это — исключительное пересечение, поскольку мы практически не имеем источников, противоречащих друг другу. Первым источником является надпись, выгравированная на основании кубка буккеро середины VI в. до н. э. и преподнесенного в качестве вотивного дара в святилище Портоначчо в Вейях. Это святилище, известное своими терракотовыми акротериями, как Аполлон из Вейев, было посвящено разным божествам, в частности Минерве, и должно было в течение определенного времени играть роль общеэтрусского храма, поскольку невейцы могли преподносить туда посвятительные дары. Надпись была прочтена как «mine muluvanece avile vipiiennas», переводится «Меня посвятил (божеству) Авил Випииеннас». А вспомнив некоторые фонетические феномены, такие как синкопа, а также то, что в этрусском языке не было звонких согласных, например b (а только лишь р), можно заключить, что Авил — это архаическое имя, соответствующее латинскому Авл, и что «випииеннас» весьма похоже на Вибенна. Итак, это наш Авл Вибенна принес в дар данный килик в стиле буккеро в Вейях. Конечно, нельзя полностью исключить случай омонимии, но это происходило в середине VI в. до н. э., то есть во время правления Сервия Туллия, к тому же поблизости от Рима, где, как считалось, наш персонаж совершил часть своих подвигов. Таким образом, без всяких сомнений можно говорить о реальности существования этого соратника Мастарны-Сервия Туллия.

Мы находим трех наших героев даже в Вульчи. В богатых некрополях этого города, который подарил тысячи аттических ваз VI–V вв. до н. э., обнаруженных в ходе раскопок Люсьена Бонапарта, была обнаружена уникальная расписанная гробница Франсуа. Следует сказать, что длинный дромос, свойственный гробницам этой эпохи, углублялся прямо в скалу, что само по себе весьма впечатляюще. Гробница датируется третьей четвертью IV в. до н. э. Это настоящий цикл рисунков, разбитый на три основных сюжета. Начнем с самого последнего, где изображен владелец гробницы: речь идет о некоем Веле Сатиесе, который изображен в лавровом венке, одет в расшитую тогу и, очевидно, готовится к гаданию по полету птицы. Ребенок выпускает перед ним зеленого дятла, за полетом которого будет наблюдать его хозяин (рис. 17).

Самое раннее изображение отсылает нас к Троянской войне. На великолепной в художественном смысле сцене показан Ахилл, собирающийся принести в жертву троянских пленных на похоронах Патрокла; присутствие божеств Шаруна и Ванта придает этрусскую специфику этой замечательной фреске. Строго симметрично этому «греческому» изображению следует третий сюжет, хронологически находящийся между первыми двумя, он нас непосредственно и интересует: на этот раз мы имеем дело только с этрусками, как свидетельствуют надписи рядом с персонажами. Это серия поединков, которые заканчивались избиением побежденных. Победители были героями Вульчи, происхождение их противников неизвестно. Среди победителей выделяются имена Мастарны, Авла и Целия Вибенна. А одной из жертв был «cneve tarchunies rumach», что можно перевести как «Тарквиний из Рима».

Рассмотрим концепцию этого цикла рисунков. Троянцы, по легенде, были основателями Рима, в то время как этруски отождествляли себя с ахейцами. На изображениях гробницы мы, таким образом, видим следующую идею: так же как греки победили троянцев, так и этруски побеждают римлян. И наконец, Вел Сатиес является представителем одного из самых крупных этрусских родов, ведущих победоносную борьбу с Римом: нам известно, что в этот период происходили крайне жестокие столкновения между этрусскими городами (в особенности Тарквиниями и Вейями) и римлянами. В этом ряду исторических прецедентов необходимо учитывать воззрения этрусков, которые верили в повторение событий через века и в силу судьбы: если предки этрусков победили римлян во время осады Трои, то же должно произойти и в IV в. до н. э., и Вел Сатиес, аристократ из Вульчи, мог быть победителем в тот момент, когда гадал по полету птицы. Ну а братья Вибенна стали настоящими легендарными героями для этрусков: они были также изображены на зеркале с гравировкой из Больсены и на двух урнах эллинистической эпохи поймавшими божество с чертами Аполлона, которое должно было предсказать их будущее согласно известному в греческом мире мифу. На знаменитом кубке старца Нестора V в. до н. э., хранящемся в парижском музее Роден, также начертано имя Авла Вибенна.