Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 1. Весна чехословацкого социализма. 1938–1948 гг. - Николай Платошкин Страница 35

В сентябре 1942 года командиром дивизии был назначен полковник Юрех, повышенный в декабре до генерала. Юрех был противником словацкого клерикально-фашистского правительства и планировал перейти вместе со всей дивизией на сторону Красной армии. Дивизия занимала позиции южнее Краснодара, и офицеры штаба Юреха провели переговоры с советской стороной об условиях перехода, который планировался на 28 января 1943 года ^[169]. Однако фронт в то время в ходе мощного советского контрнаступления начал быстро отодвигаться на запад, и из планов Юреха ничего не вышло.

27 января 1943-го словаки стали быстро отступать в направлении Тамань – Керчь. При переправе в Крым пришлось бросить много тяжелой техники – в строю остался только один танк. Немцы вооружили союзников тысячью советских винтовок, десятью 82-миллиметровыми минометами и 14 знаменитыми «сорокопятками». С марта 1943 года словаки охраняли Перекопский перешеек от возможного неожиданного удара советских войск на Крым.

Во время наступления и последующего отхода Быстрая дивизия потеряла убитыми 1235 человек, ранеными – 3198, пропавшими без вести, дезертирами и пленными – 3154 ^[170]. 1 августа 1943 года лишившаяся большей части подвижного состава Быстрая дивизия уже официально была переименована в пехотную. В ней насчитывался 11631 человек.

Помимо Быстрой дивизии словацкая армия имела в тылу вермахта на советской территории Дивизию обеспечения (около 8 тысяч человек), которая несла охранную службу и боролась с партизанами. Соединение состояло из двух пехотных полков (101-го и 102-го) и дислоцировалось на северной Украине в районе Житомир – Фастов – Овруч.

Советские партизаны в этом районе были многочисленны и с 1942 года хорошо вооружены благодаря налаженной воздушной связи с «большой землей» ^[171].

Командир Минского партизанского соединения Борисовско-Бегомльской зоны, Герой Советского Союза Роман Наумович Мачульский так описывал появление словацкой дивизии: «В один из весенних дней 1942 года почти одновременно поступили донесения от наших связных со станций Старушки, Копцевичи, Птичь о том, что из эшелонов выгружаются войска, которые одеты не так, как гитлеровцы, и говорят не по-немецки. «Кто бы это мог быть? – думали мы. – Может, фашисты снова затевают какую-нибудь гнусную провокацию». Нам были известны случаи, когда гитлеровцы одевались в красноармейскую форму и пытались врасплох напасть на партизанские отряды.

На железную дорогу выслали разведчиков. Они выяснили, что немецкое командование принимает меры к укреплению своих гарнизонов, охраняющих железнодорожные магистрали Брест – Гомель и Мозырь – Овруч – Коростень. Для этой цели была поднята словацкая дивизия. В гарнизонах, расположенных на участке Житковичи – Мозырь, разместились подразделения 101-го полка этой дивизии.

«Как же так, – думалось нам, – гитлеровцы оккупировали Чехословакию, растерзали ее землю на куски, лишили свободолюбивый народ самостоятельности, покрыли страну тюрьмами и концлагерями, а словацкие солдаты и офицеры приехали в Белоруссию воевать вместе с немецко-фашистскими захватчиками против своих кровных братьев-славян! Неужели они забыли о том, что в суровом 1938 году Советский Союз был единственной страной, которая была готова протянуть Чехословакии руку помощи и выступить против фашистской Германии, направившей свои полчища против чехословацкого народа, если бы бывшие правители Польши и Франции не изменили общему делу, не отказались от своих договорных обязательств и разрешили бы нашим войскам пройти через польскую территорию? Неужели они не помнят о великом вкладе русского народа в разгром Австро-Венгерской империи, в результате которого Чехословакия обрела долгожданную независимость?»

Прошло несколько дней после прибытия словаков, и мы стали получать от связных донесения одно удивительнее другого. Словаки не трогают мирных жителей, охотно идут на встречи с ними, расспрашивают их о прежней жизни, угощают табаком и папиросами.

А вскоре в штаб соединения и обком партии прибыли командир отряда Михайловский, комиссар Жигарь и начальник штаба Корнейчик. Они доложили о том, что словаки ищут возможности связаться с партизанами.

«Среди личного состава словацкой дивизии, без сомнения, есть немало солдат и офицеров, которые не хотят служить фашистской Германии», – сделали мы вывод, выслушав доклад командира отряда.

Доложили Центральному Комитету КП(б)Б о прибытии в район действия нашего соединения словаков, об их отношении к местному населению и попытках установления связи с партизанами. Через несколько дней поступила радиограмма П. К. Пономаренко ^[172]. Он советовал выделить надежных людей и через них установить связь со словаками, стараясь привлечь их на нашу сторону…

В сентябре 1942 года из разных гарнизонов в отряд Михайловского пришло 33 словацких солдата, а в ноябре перешло еще 48 словаков, в том числе целое подразделение, охранявшее станцию Старушки, во главе с командиром Яном Микулой.

Словацких солдат объединили в одну роту, командование которой было доверено Яну Микуле. Ян хорошо понимал, что помогать Советскому Союзу в борьбе с фашизмом – интернациональный долг трудящихся всего мира, что без свободной Страны Советов не может быть и свободной Чехословакии. Сознание этого придавало ему силы, делало его смелым и бесстрашным в бою. Микула часто бывал в штабе соединения, беседовал с секретарями областного комитета партии. Он всегда приходил с какой-нибудь идеей, планом новой операции, постоянно думал о том, как нанести наибольший ущерб фашистам. Яна любили в отряде, вместе с ним охотно шли в бой не только словаки, но и наши партизаны. Все видели в нем толкового, хладнокровного командира, умеющего в любой обстановке принять правильное решение.

Однажды произошла жестокая схватка партизан с карателями.

Фашистов было значительно больше, чем наших бойцов. Враг хотел окружить группы партизан, взять некоторых живыми, чтобы пытками заставить их рассказать о численности и расположении партизанских сил, о местонахождении штаба соединения и обкома партии, следы которых они потеряли и во что бы то ни стало стремились обнаружить. Пренебрегая своими потерями, каратели все плотнее окружали наших бойцов. И в тот момент, когда враг считал, что силы партизан уже иссякли, раздался громкий, призывный возглас: «За мной, товарищи!»