Советский Союз в локальных войнах и конфликтах - Игорь Попов Страница 35

Еще более резкие заявления делали представители других политических партий, деятельность которых была разрешена СВАГ в соответствии с договоренностями в Ялте и Потсдаме. Помимо Коммунистической партии Германии, в советской зоне официально возобновили свою деятельность Социал-демократическая партия Германии (СДПГ), Христианско-демократический союз (ХДС). Либерально-демократическая партия (ЛДП) и Объединение свободных немецких профсоюзов. В апреле 1946 г. коммунисты и социал-демократы объединились в Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ).

Большинство членов ХДС придерживалось мнения, высказанного одним из ее членов, неким Краузе: «Нельзя отрицать того факта, что Советский Союз сделал первый шаг по пути, который угрожает миру. Ввиду того, что Советский Союз так часто подчеркивает свое миролюбие, он должен был бы пойти на компромисс».

Нежелание сторон искать и даже обсуждать какие бы то ни было компромиссы в своих взаимоотношениях загоняло ситуацию в тупик. В этих условиях Москва приступила к подготовке своего «ответа» бывшим союзникам в наиболее уязвимом для них месте. Таким местом являлись коммуникационные линии, ведшие из западных зон оккупации Германии в Западный Берлин. Четко согласованных норм, регламентировавших систему коммуникаций между западными оккупационными зонами и соответствующими секторами Берлина, не было. По завершении войны для этой цели просто было выделено несколько шоссе и железных дорог, а также три «воздушных коридора».

На конференции представителей США, Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга по германской проблеме, которое прошло в Лондоне в феврале – марте 1948 г., было принято решение о создании самостоятельного западногерманского государства.

В ответ в Москве был разработан план «контрольно-ограничительных мероприятий на коммуникациях Берлина и советской зоны с западными зонами оккупации Германии». Он представлял собой программу давления на западных союзников путем введения транспортной («кроме ограничений по воздушному сообщению») блокады западных оккупационных секторов Берлина. Осуществление плана возлагалось на Главнокомандующего Группой советских оккупационных войск (ГСОВГ) и руководителя Советской военной администрации в Германии (СВАГ) Маршала Советского Союза В. Соколовского. (31 марта 1949 г. его сменил на этом посту генерал армии В. Чуйков.) Москва надеялась, что тем самым ей удастся сорвать или по крайней мере нейтрализовать планы западных держав по объединению и последующему экономическому восстановлению западных зон оккупированной Германии. Как минимум, блокада могла бы ослабить позиции западных держав в самом Берлине.

В начале марта 1948 г. Р. Мэрфи, политический советник генерала Клея, докладывал госсекретарю США Дж. Маршаллу, что с середины января атмосфера заседаний четырехсторонней союзной контрольной комиссии в Берлине стала заметно ухудшаться. Это в конечном счете привело к невозможности «достигнуть соглашения по самым обычным вопросам». По его словам, советская делегация стала цепляться «за любой вопрос повестки дня и за любое заявление других делегаций, каким бы простым, дружественным и невинным оно ни было, с тем чтобы развернуть пропагандистскую атаку на другие три делегации».

25 марта 1948 г. В. Соколовский подписал приказ «Об усилении охраны и контроля на демаркационной линии советской зоны оккупации в Германии», в котором начальнику транспортного управления СВАГ предписывалось обеспечить сокращение до минимума движения пассажирских поездов и транспортов американских, английских и французских войск. Через два дня, в соответствии с его же приказом «Об усилении охраны и контроля на внешних границах Большого Берлина», были введены существенные ограничения на передвижение людей и транспортные перевозки через берлинские границы. 15 апреля американской стороне было предложено эвакуировать подразделения войск связи, расположенные в советской зоне оккупации в Веймаре. 31 марта советское правительство заявило, что деятельность «подрывных и террористических элементов» обусловливает необходимость принятия более жестких мер для регулирования движения между Берлином и западными зонами, и ввело целый ряд ограничений, резко сокративших объем движения транспортных средств в город. При этом движение военных эшелонов из западных зон оккупации вообще было прекращено.

Раздраженный действиями русских, американский военный комендант в Германии генерал Л. Клей направил в Берлин несколько эшелонов с вооруженной охраной и приказом не допускать никаких проверок и инспекций со стороны русских. Однако эшелоны уперлись в советские блок-посты, перекрывшие доступ в Берлин. Не дожидаясь санкции Вашингтона, Клей приказал доставлять необходимые грузы самолетами. Одновременно он перекрыл все виды поставок из западных зон в советскую. В последующем советские действия получили в западной литературе наименование «детской блокады».

Со стороны Москвы блокада стала своего рода зондажом готовности и решимости западных держав отстаивать свои интересы в Берлине. Через несколько недель все вернулось к статус-кво.

Однако и после отмены «детской блокады» Советский Союз продолжал оказывать давление на западные державы с целью заставить их отказаться от односторонних действий в западных зонах оккупации.

Информация о советском поведении трактовалась в Вашингтоне по-разному. Еще в середине декабря 1947 г. ЦРУ предупредило президента Трумэна о том, что Москва, по всей видимости, прибегнет «ко всем возможным средствам, за исключением войны», для того чтобы «выдавить» западные державы из Берлина. В свою очередь армейская разведка США в начале мая 1948 г. сообщила, что согласно одному из ее источников Москва намеревается выдворить западные державы из Берлина не позже августа. Для этого советская сторона готова предпринять любые действия, вплоть до развязывания войны, однако наиболее реальна полномасштабная блокада Берлина.

Практически ежедневно слали свои тревожные депеши в Вашингтон Клей и Мэрфи. Сразу же после введения так называемой «детской блокады», в начале апреля, Клей сообщил генералу О. Брэдли, начальнику штаба армии, и генералу К. Роялу, министру армии, что оценивает последние по времени советские действия лишь как начальную стадию запланированной кампании давления на западные державы.

Однако далеко не вся разведывательная информация, поступавшая в Вашингтон, была подобного содержания. Значительная ее часть демонстрировала непонимание сложившейся ситуации и в результате объясняла действия Советского Союза лишь желанием разыграть пропагандистскую карту или просто-напросто «подразнить» западные державы, проверить их решимость отстаивать свои обязательства по Берлину. Особенно характерен такой подход был для донесений американского посла в Москве Б. Смита.

В итоге в Вашингтоне возобладала точка зрения, согласно которой Советский Союз не готов к чрезмерно решительным действиям.

За две недели до введения Москвой полномасштабной блокады Берлина директор ЦРУ США Р. Хилленкветтер информировал президента Трумэна, что Кремль, по всей видимости, решил отложить любые контрдействия в Берлине или в каком-либо другом месте Германии «до тех пор, пока он не будет окончательно убежден, что создание Западной Германии станет угрожающим фактором для советской внешней политики». По его мнению, жесткая и твердая позиция западных держав по берлинскому вопросу в целом сама по себе является сдерживающим фактором при любых провокационных действиях Москвы. Последняя точка зрения нашла понимание у Трумэна, который однозначно считал, что любые советские уступки или колебания являются прямым следствием твердости США.