Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн Страница 35

Контроль над использованием средств на ТВ также из области арифметической логики. Почти все рекламные фирмы — посредники между рекламодателем, с одной стороны, ТВ и прочими СМИ, включая Интернет, — с другой. Размещение рекламы в печатных СМИ и в Интернете проверить легко. А на ТВ все программы не усмотришь. Чётких предварительных графиков выхода рекламное агентство не предоставляло. Хотя и с ними уследить непросто. Немало переносов бывает и по вине самого ТВ. Если только партнёр почувствует, что жёсткого контроля со стороны заказчика нет, то до 10 %, а то и 30–40 % денег на рекламу может благополучно оседать у фирмы-посредника, не доходя до ТВ. Наши кадровики и не слышали, к сожалению, что с ТВ можно требовать для проверки выхода рекламы эфирные справки, а по многим программам последние годы след остаётся и в Интернете. Проводя трудоемкую проверку, мы не смогли получить подтверждения процентов на пять оплаченной рекламы. За год это 50–60 тысяч. Думаю, что агентство не исключало всё же контроля со стороны серьёзного заказчика и «обувало» скромно. Это не так много, если учесть, что вся реклама на ТВ, около миллиона рублей за год, в данном случае оказалась никчёмной.

И таких арифметических задач в повседневной деятельности фирмы десятки, а то и сотни. Интегралы и дифференциалы не требуются никогда.

Немало пригождается мне и детский опыт, особенно полученный в пионерских лагерях. Ближе к 13–14 годам в пионерском лагере я бывал явным лидером, даже председателем совета дружины, то есть как бы самым главным пионером.

Ещё тогда я прочно усвоил, что нечестность, а ещё хуже, какие-либо тайные подвохи по отношению к другим ребятам обязательно становятся явными и в результате непременно бьют неприятностями по тебе самому.

Думаю, что этого опыта не хватило «горе-бизнесменам», тайно использующим криминальные методы. В результате лица многих из них теперь можно увидеть на кладбищенских обелисках.

Тайная подлость становится явной и почти всегда возвращается бумерангом. И в подростковом коллективе, и в бизнес-сообществе играть нужно одинаково честно.

Что касается налогов, то здесь свои правила. И хотя налоговых органов, да и налогов таких, как сейчас, при социализме не было, но всё же прошлый опыт позволяет вести фирму, минуя и политические, и бандитские, и чиновничьи рогатки всяческих перестроек.

Компромиссы по налогам не всегда легко, но всё-таки находились в родном городе. Когда-то судьба распорядилась так, что один из крупных руководителей в соседнем регионе, где у нас был филиал фирмы, стал близким приятелем. Он часто приезжал в Иркутск, и я познакомил его, помнится, со многими бизнесменами, с медиками, с несколькими людьми мира, имеющими, столь вожделенные для него, счета в иностранных банках. Правда, потом, когда местные связи отстроились, он решил, что просто приятельство нерентабельно, отношения перевернулись на 180 градусов, и я стал одним из самых проверяемых под его личным «патронажем». Подогрело его корысть наполеоновски-больное самолюбие, страдающее от успешности других в различных сферах. Тогда я вывел чёткую закономерность: чем выше уровень «дружбы», тем выше за неё плата. Не дай Бог попасть под столичное «шефство». Одна из проверок фирмы под его «патронажем», несмотря на немалые «дары», всё же закончилась неприятной цифрой, которая автоматически передавалась в налоговую полицию. По тем правилам, если в первый раз отделываешься административными делами, то повторное попадание под прицел было чревато уголовным делом.

Если у немых есть язык жестов, то у чиновников и силовиков есть «шахматный» язык. Чем худшую позицию они создают оппоненту, тем выше «мзда» и сговорчивость бизнесмена. Этот поступок — принятие весьма значительной взятки с последующей передачей дела в налоговую полицию — переполнил чашу моего терпения, и я с горячностью сорокалетнего «юноши» 90-х годов в первый и в последний раз стал обсуждать со значимыми приятелями краплёную взятку с привлечением силовиков. Но у одних с ним был хитрый бизнес по возврату НДС, у других ещё что-то, и меня отговорили, пообещав побеседовать с бывшим «другом». Вскоре, к счастью для российского бизнеса, налоговую полицию ликвидировали, поняв, что она превратилась в нашей воровской стране в мощное средство грабежа неокрепшего бизнеса, а потом «ликвидировали» с должности и редкого взяточника, подставлявшего многих и многих «подшефных».

У неискушённого читателя возникнет вопрос: «А что, нельзя уплатить налог и спать спокойно, как призывает плакат?» Можно, но только иногда, если речь идёт, например, о личном подоходном налоге, когда я не раз платил огромные налоги при продаже объектов. Кстати, если бы объекты пробыли у меня три года, то налог — ноль. Абсурд. Что меняется? Тем более что объекты были у меня добрый десяток лет, но числились на моей фирме. А продать объекты с фирмы ещё накладней: льгот, в отличие от личной продажи, нет никаких. Можно продать объекты и вместе с фирмой, выведя остальное имущество или создав новую организацию. Но льгот при этом также нет, а видавший виды покупатель к тому же боится таких сделок, так как у любой фирмы может быть большой шлейф долгов и невыполненных обязательств. В отличие от недвижимости, они не регистрируются нигде и могут проявиться только со временем. Поэтому до реконструкции и огромных вложений я вынужден был выкупить объект, но по причине кризиса продать, не дожидаясь трёх лет.

Налоги же с фирм и предприятий в полном объёме не платит никто, так как средств не останется не только на развитие и создание новых рабочих мест, но вскоре придут к нулю и оборотные средства. Несколько аккуратнее к налогам иногда относятся хозяева бывших социалистических предприятий, получившие как бы в наследство от социализма огромные основные фонды в виде зданий, оборудования, а также обученные коллективы. Многие из них неплохо живут уже лет двадцать, «сдувая» резервы. Например, Иркутский мясокомбинат за годы постсоветской перестройки чуть не в десять раз уменьшил численность, во много раз — объёмы производства, не говоря уж о капитальном строительстве, но всё равно комбинат долго находится на плаву, владея дармовыми основными фондами на многие миллиарды рублей. У него, конечно, было больше резервов и для налогов, нежели у предпринимателей, начавших с нуля и создавших тысячи рабочих мест за эти же годы.

Налоговое законодательство, не льготирующее даже средства, потраченные на развитие производства, является дьявольской удавкой. Заплатить нужно существенно больше, чем зарабатывает развивающаяся организация. Об этом давно устали писать, говорить и утомлённо замолчали. Поэтому в России в той или иной мере преступники — все бизнесмены и подавляющее большинство рядовых работников, получающих зарплаты по серым схемам. Это известно всем. Прокуратура и налоговики, принимая условия игры, стали требовать года три или четыре назад от директоров, чтобы средняя официальная, не «неконвертная» часть зарплаты была хотя бы выше прожиточного минимума, иногда требуют и среднеотраслевой уровень, но это им не удаётся — бизнес сопротивляется. Если всё-таки продавят этот уровень «белой» зарплаты, то цены и инфляция взметнутся ещё выше. Сейчас дело пошло даже дальше: налоговики начали выводить и средний уровень налоговой нагрузки по прибыли и НДС и проверять в первую очередь тех, у кого ниже её уровень к обороту фирмы. Но этот показатель — как средняя температура по больнице, включая покойников.