1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов Страница 35

Сыграло роль и банальное социальное неравенство. Жившие на городских окраинах и трудившиеся по 12 часов на фабриках работяги, естественно, не имели времени и средств посещать многочисленные публичные дома. Посему смотрели на всю эту богемную жизнь, бурлившую в центре города, с завистью и злобой.

Непосредственным поводом к массовым беспорядкам, согласно сообщениям прессы, стала безмерная наглость одного еврея-сутенера. Тот явился незваным гостем на свадьбу бывшей проститутки, где забрал все собранные гостями в пользу новобрачной деньги. Бывший «хозяин» мотивировал свой поступок тем, что это, мол, «выкуп» за ее свободу! Товарищи жениха поклялись отомстить за этот бесстыжий и циничный поступок и начали призывать коллег к погромам. Следующим вечером после трудового дня рабочие вышли на улицы и начали в буквальном смысле разносить дома терпимости и тайные притоны. Как уже было сказано, погром начали евреи, которые расправлялись исключительно со своими, а сутенеров-христиан не трогали. Но по мере разрастания беспорядков к ним присоединились русские и поляки, которые крушили уже всё подряд, без разбора.

«Разгром производился с необыкновенным ожесточением, – рассказывали журналисты. – Разбивали и ломали мебель, посуду, рвали и уничтожали белье, разные домашние вещи, выпускали на воздух пух и перья из подушек и перин. Сами сутенеры, альфонсы ^[24], хулиганы и вообще торговцы „живым товаром“ ночью куда-то скрылись… Разгром домов терпимости продолжался до поздней ночи».

В общем, громили всё то, что ассоциировалось с богемной жизнью и «непристойным досугом». Пролетарии, как правило, спали на примитивных матрасах, а то и вовсе на голых досках, в связи с чем перины в их глазах являлись атрибутами буржуев и развратников.

Кстати, сами путаны в большинстве своем оказались вовсе не рады погромщикам, разрушавшим их «средства производства». Однако бунтующие «девушек» не трогали, зато некоторым «хозяйкам-мамашам» досталось изрядно. Многие из них были жестоко избиты, а двух жестоко порезали. Толпы перепуганных девиц (некоторые прямо в «спецодежде», а то и полуголыми) в панике бежали на вокзал под защиту полиции. Сутенеры также спешили спастись бегством, но многих из них настигали и после скорого «народного суда» резали ножами под одобрительные возгласы горожан.

Стоит отметить, что отдельные наиболее предусмотрительные эксплуататоры женщин заранее предвидели возможность погрома. Один из публичных домов Зелной с виду был непримечательным двухэтажным особняком. Однако когда до него добрались громилы, оказалось, что это настоящая замаскированная крепость! Войти внутрь можно было только по узкой лестнице, ведущей сразу на второй этаж. При этом окна первого были заделаны глухими решетками. Хозяева также оборудовали своего рода потайной ход. Замаскированная дверь одной из комнат на втором этаже вела на незаметный с улицы балкон, а на том хранилась веревочная лестница, по которой можно было спуститься в поросшую кустарником канаву. А та, в свою очередь, вела в расположенный неподалеку сквер, где можно было легко спрятаться.

Однако эвакуироваться по этому пути следовало не спеша и аккуратно! В действительности, когда возле дома появилась разбушевавшаяся толпа, находившиеся в «крепости» сутенеры так перепугались, что в панике ринулись на упомянутый балкон, развернули лестницу и начали спускаться. За ними же ринулись и испуганные девицы. В итоге балкон, державшийся на деревянных балках, не выдержал и обвалился…

Надо сказать, что бордельная мафия кое-где пыталась оказать организованный отпор. «… В момент разгрома притонов Сличной улицы явилась вооруженная ножами и револьверами банда сутенеров, бросившаяся защищать притоны, – сообщали СМИ. – Завязалась перестрелка. Толпа стала напирать на сутенеров, которые не выдержали и разбежались в разные стороны».

К вечеру многие районы Варшавы представляли собой печальное и пугающее зрелище, будто там прошла война. «Следы разгрома видны на многих улицах, в особенности на Крахмальной, Лешкой, Зелной, Велькой, Солькой, Слизкой и еще многих других. Мостовые, тротуары в этих местах, как снегом, устланы пухом и перьями, выпущенными из подушек, – продолжали рассказ журналисты с места событий. – Без всякого сожаления, даже с каким-то наслаждением толпа ломала, разбивала, уничтожала дорогие вещи; пианино, зеркала, люстры выбрасывались из окон на мостовую. И все это уничтожалось толпой со злорадным смехом».

Однако то был лишь начальный, первый день погромов! На следующий день, добросовестно отработав на производствах, жители окраин Варшавы начали второй поход против проституции.

«К вечеру 25 мая толпа рабочих отправилась в Старый город, населенный преимущественно беднотой, в этой части города чуть ли не в каждом доме проживают проститутки, – сообщали СМИ. – Но этот квартал громилы вынуждены были оставить в покое, так как он охранялся войсками. Благодаря защите войск уцелела также Товарная улица, на которой помещаются самые комфортабельныя дома терпимости, перед прибытием полицейской охраны рабочие успели только разбить окна.

Не видя возможности уничтожить эти самые видные рассадники разврата, рабочие снова двинулись к центру города, где на некоторых улицах производили по очереди формальную ревизию домов, расспрашивая дворников и жильцов, не имеется ли в этом доме „подходящая квартира“».

Любопытно, что власти практически не препятствовали погромам, ограничившись лишь охраной важных объектов, электростанций, вокзала, складов спиртного и т. п. Фактически в Варшаве тоже происходила революция, только не «буржуазно-демократическая», не «социалистическая» и даже не национально-освободительная, а антибордельная.

Хотя, учитывая тот факт, что посетителями притонов и дорогих публичных домов были в основном не бедные граждане, можно утверждать, что это тоже была некая разновидность классовой борьбы, а также борьбы против социального неравенства и закабаления женщин! Одним словом, получилась настоящая Варшавская антибордельно-социалистическая революция.

«То же самое происходило в течение всего следующего дня, который был уже третьим днем погрома, – рассказывала статья „Расправа над сутенерами“. – Еще накануне к евреям присоединились христианские рабочие, а на следующий день преобладающим элементом громил были уже христиане. Во многих борделях на стенах развешаны были иконы. Евреи в таких случаях к иконам не притрагивались, а христиане осторожно снимали образа, оставляли их где-нибудь в углу и затем уже принимались разрушать обстановку».

Когда известных домов разврата уже не осталось, рабочие принялись разыскивать квартиры, в которых торговля сексом производилась «под различными видами». Разгрому подверглись кофейные, молочные лавочки, а также роскошные «частные» квартиры, состоявшие из шести-двенадцати комнат, в которых гостеприимные хозяйки устраивали «рандеву» для гостей с приходящими «порядочными» дамами. Проще говоря, с элитными дорогими проститутками. «Дорогие пианино, люстры, портреты, картины и другие предметы искусства, разные щекотливые детали женского туалета – все это взвивалось в воздух, а затем с оглушительным треском падало на тротуары, – сообщала газета „Русское слово“. – Необычайна была открывшаяся глазам огромной толпы картина разгрома одной роскошной квартиры дамы полусвета в доме № 62 по Маршалковской улице. Дорогие зеркала, рояль, бронза, ковры, мебель выбрасывались на мостовую с четвертого этажа и при падении с огромной высоты разбивались вдребезги».