Немецкие субмарины под прицелом английских эсминцев. Воспоминания капитана Королевских военно-морских сил. 1941-1944 - Дональд Макинтайр Страница 35

В какой бы порт мы ни заходили, будь то Арджентия, Сент-Джонс или родной Ливерпуль, мы старались сразу же забыть все тяготы и лишения рейса, капризы погоды и невероятное нервное напряжение, не покидающее нас в бою. На берегу мы были обычными людьми и добрыми товарищами. Причем это касалось не только «Вечерней звезды», но и всей нашей группы кораблей. Экипажи очень гордились тем, что являются членами такой отличной, сплоченной команды, а наша репутация самого надежного эскорта была чрезвычайно высока. Пока остальные конвои несли существенные потери, наши шли – один за другим – через Атлантику невредимыми.

На «Вечерней звезде» даже не приходилось никого наказывать. Достаточно было сказать нарушителю, что если он не изменится, то немедленно будет переведен на другой корабль. Обычно этого оказывалось достаточным. В редких случаях, иногда угроза все-таки приводилась в исполнение. Но если уж я был вынужден пойти на такой шаг, то был абсолютно уверен, что никто и никогда не пожалеет о потере.

В кают-компании я всегда радовался, когда видел, сколько офицеров с других кораблей с удовольствием приходят к нам в гости. Кают-компания командующего флотилией не всегда является желанной Меккой для офицеров с других кораблей. Но у меня в экипаже служили слишком уж хорошие парни. Люди к ним тянулись, а я как мог приветствовал такое положение.

Заправилами были Билл Ридли, в любой ситуации остающийся неутомимым охотником за подводными лодками, и Лалф Стенли, весельчак и балагур. Но и другие не отставали. Когда в моих ребят вселялся бес, они не знали удержу.

Однажды в Ливерпуле нас посетила группа гражданских лиц. Они выполняли какие-то работы на берегу, а к нам зашли отведать немного беспошлинного джина. Грозно оглядев визитеров, Лалф сообщил, что получил разрешение взять их всех в очередной рейс сопровождать конвой. Глядя, как изменились выражения их лиц, слушая сбивчивые извинения и оправдания, многие из присутствующих в кают-компании офицеров получили немалое удовольствие. Разумеется, в заявлении Лалфа не было ни слова правды.

Вспоминаю еще один случай. Дело было в Сент-Джонсе. Теплым летним вечером оставшиеся на борту офицеры коротали время, болтая за стаканом джина. Лалфа, который в тот день был вахтенным офицером, вызвал старшина и с ужасным шотландским акцентом сообщил, что на палубе его ожидают монашенки. Даже привычный ко всему, Лалф на некоторое время пришел в замешательство. Как он мне рассказал впоследствии, его учили не теряться в самых неожиданных ситуациях. Но ничего подобного никогда и никому не приходило в голову. Так ничего и не придумав, Лалф спросил:

– А что они хотят?

– Видеть вахтенного офицера, – последовал безжалостный ответ старшины, которому страстно хотелось увидеть, что же будет дальше.

Лалфу ничего не оставалось делать, только идти на палубу и разобраться, что там происходит.

Но там действительно оказались две монахини в своих мешковатых серых одеждах. Даже трудно вообразить, насколько неуместными они выглядели на палубе военного корабля. Галантно поприветствовав гостей, Лалф поинтересовался, что привело их к нам на борт. Оказалось, что они собирают деньги на благотворительные цели.

– Конечно, – обрадовался Лалф, – только вам следует пройти в кают-компанию и поговорить с офицерами.

Мысленно он уже ликовал, представляя выражения лиц его собратьев офицеров, когда он приведет к ним этих невест Господа. Монашки весьма ловко спустились вслед за ним по крутому трапу, продемонстрировав такую сноровку, словно имели большой опыт службы на эсминцах.

– Джентльмены, – торжественно объявил Лалф, – эти две дамы прибыли сюда с благотворительной миссией. Я уверен, каждый из вас будет рад им помочь.

Взглянув на физиономии совершенно обалдевших офицеров, Лалф почувствовал полное удовлетворение.

Не бывало такого, чтобы моряки ничем не угостили своих гостей, поэтому кто-то сразу же спросил:

– Что бы вы хотели выпить?

– Что вы, мы никогда не пьем алкоголь.

– Тогда, может быть, кока-кола?

Безобидный напиток тут же доставили, но на пути от бара к столу в него как-то сумела попасть солидная порция джина. Должно быть, стюард решил как-то оживить скучный вечер в порту.

Сейчас уже невозможно установить, кто это постарался, но после двух порций леди повели себя весьма забавно. Они громко разговаривали, смеялись… и не уходили. Подошло, а затем и прошло время ужина, а безыскусная болтовня монашек ни на минуту не прекращалась. Было уже очень поздно, когда дамы пришли в себя и осознали, который час. Тогда они стремительно удалились восвояси, хотя при этом вовсе не казались испуганными.

Слух о странных посетителях кают-компании моментально облетел корабль. Когда монахини вышли на палубу, там уже собрались все свободные от вахты члены экипажа. Но монахини были великолепны. Они целеустремленно прошествовали к трапу, спустились вниз, а когда их серые робы исчезли в вечерней дымке, парни, глазевшие им вслед, услышали радостный смех. Конечно, все это достойно всяческого порицания, но, с другой стороны, нельзя не признать, что вышло все очень мило, никто и никому не причинил никакого вреда. Да и шутники скоро будут стоять на боевых постах, обдуваемые суровыми атлантическими ветрами. Так за что же их винить?

Поддержку, которую корабли сопровождения получали в своих базовых портах, трудно переоценить. Без нее мы не смогли бы работать с максимальной эффективностью. В промежутках между рейсами нам было жизненно необходимо как следует отдохнуть и полностью расслабиться, только тогда мы возвращались в море полные свежих сил и желания выполнить свой долг.

Эскортные силы «Western Approaches», сопровождавшие западные конвои, размещались в нескольких портах: Ливерпуле, Гриноке, Лондондерри, а позже еще и в Белфасте. Мне довелось бывать только в Ливерпуле, а в 1944 году – в Белфасте. Другие порты не могли быть лучше. Если бы такое оказалось возможным, я бы здорово удивился. В 1940 году, когда я впервые попал в Ливерпуль, там не было ничего хорошего.

Тыловые крысы, обосновавшиеся на базе, не желали знать, что после череды напряженных дней и бессонных ночей возвращающимся в порт экипажам больше всего необходим спокойный отдых. Покой – понятие несовместимое со службой на эсминце, поэтому мы так стремились к нему на берегу.

Вначале этого никто из берегового персонала не понимал. На ранних стадиях войны такое положение неизбежно. Затем все изменилось в лучшую сторону. Должность капитана Ливерпуль (Captain (D) Liverpool), так величали офицера, ответственного за функционирование базы, по очереди занимали несколько опытнейших боевых командиров. Капитаны Годфри Брюер, Джонни Уолкер и Джеки Брум некоторое время работали на берегу. Они наладили дело так, что очень скоро мы уже без всякой неприязни смотрели на ворота Глэдстон-Дока, потому что были твердо уверены, что дружная команда специалистов в кратчайший срок выполнит все необходимые работы.

У ливерпульской базы было еще одно преимущество. Она находилась совсем рядом со штаб-квартирой «Western Approaches», расположившейся в Дерби-Хаус. Это была замечательная организация, созданная сэром Перси Ноблем, его начальником штаба, коммодором Джеком Мэнсфилдом, где продолжал работать сэр Макс Хортон и его начальник штаба, мой кузен, Ян Макинтайр. Было всегда приятно ходить в Дерби-Хаус, потому что мы встречали там преданных своему делу, неравнодушных людей, которые всеми силами стремились оказать максимально возможное содействие нам, боевым офицерам. Кстати, по-моему, все они очень нам завидовали. В других штабах пришедшие с моря офицеры тратили много времени и нервов, их гоняли с этажа на этаж, из кабинета в кабинет с ненужными бумажками, а результата не было. Мы же всегда твердо знали, что штабные работники отлично понимают, что береговые службы существуют для того, чтобы всемерно способствовать морякам, а не наоборот.