В тени Восходящего солнца - Александр Куланов Страница 35

О Сазонове вскользь упоминает французская исследовательница творчества советского писателя Бориса Пильняка, все в том же 1926 году путешествовавшего по Японии [146], да в архиве МИД Японии сохранился один полицейский отчет по наблюдению за Сазоновым [147]. Есть непроверенная информация о том, что в 1930-х годах в Маньчжурии С.П. Сазонов был редактором журнала «Друг полиции», издававшегося Союзом чинов полиции марионеточного государства Маньчжоу-Ди-Го [148]. Если это так, неудивительно, что Смерш не испытывал никаких иллюзий по поводу действительных занятий бывшего семинариста.

В 1926 году Сазоновым интересовался и Разведупр РККА, и Иностранный отдел ГПУ. Мог ли при этом военный разведчик Ощепков сотрудничать с разведкой политической, в чьей компетенции находилась борьба с белогвардейскими организация за рубежом? Мог. Заметим, что, по данным М.Н. Лукашева, перед выездом в Японию Ощепков встретился в Китае с сотрудником ОГПУ «товарищем Егором», который фактически вынудил его дать согласие работать на обе советские разведки — военную и политическую.

В том же 1924 году на передний край борьбы с «дальневосточной белогвардейщиной и японским милитаризмом» — в харбинскую резидентуру ОГПУ был направлен один из активных участников операции по захвату Рейли и Савинкова, специалист по выводу на советскую территорию белых лидеров Василий Пудин. Пудина атаман Семенов не мог не интересовать. О такой добыче чекисты могли только мечтать, и неслучайно для организованного десятилетие спустя его преемниками дела было выбрано символичное название: «Мечтатели», имея «в видуте сипы за рубежом и в стране, которые страстно и... совершенно тщетно мечтали восстановить в России прежний социально-экономический строй» [149]. Генерал-лейтенант Григорий Семенов был самым ярким олицетворением такой силы на Дальнем Востоке. К тому же Семенов мог либо знать, ще находится вывезенное из России «золото Колчака», либо, если оно действительно хранилось в японских банках, у него были некоторые шансы это золото получить. Во всяком случае, в этом был уверен сам Семенов, а возможность получения «бриллиантов дня диктатуры пролетариата» для ОГЛУ была очень серьезным стимулом к решительным действиям против атамана, особенно когда вокруг него вертелась под видом секретарей и адъютантов целая «карусель» из бывших и действующих шпионов.

Бежавший позже на Запад Григорий Беседовский в 1926 году был поверенным в делах СССР в Японии. Он вспоминал: «Свер-чевский (глава легальной резидентуры ОГПУ в Токио. — А.К.) заявил мне, что ему удалось вступить в контакт с атаманом Семеновым через одного из его адъютантов. Этот адъютант явился к Сверчевскому и заявил, что атаман Семенов склонен начать вести тайные переговоры с советским правительством о возвращении в СССР. Но он, Семенов, не хочет возвратиться как амнистированный преступник. Он желает возвратиться как герой... Сверчевский с восторгом рассказывал мне об этих переговорах. Он считал, что делает мировое дело, перетягивая Семенова на советскую сторону» [150]. Но Беседовского план Сверчевского не вдохновил: «...из японских кругов до меня стали доходить сведения, что семеновское окружение пускает слухи, что... вскоре предстоит сближение Семенова с Советским правительством и что Семенов сможет тогда... выхлопотать богатейшие концессии для японских предпринимателей на советской территории. Пока же под эти концессии семеновские адъютанты получают авансы у легковерных японцев... Я предложил Сверчевскому немедленно прекратить “переговоры” с семеновским адъютантом».

Можно верить или не верить Беседовскому, но, как мне представляется, на пустом месте историю с попыткой контакта семе-новцев с представителями СССР он придумать был не в силах, да и незачем. В свою очередь, адъютанты Семенова никогда не пошли бы на контакт без санкции атамана, а того никак нельзя было заподозрить в симпатиях к советской власти. Возвратиться в СССР, да еще с надеждой на какое-то мифическое влияние на большевиков? Это даже не риск, это самоубийство. Другое дело, если бы ему, испытывавшему в то время серьезные проблемы, кто-то подсказал бы такой вариант их решения: вернуться в Советскую Россию, приведя с собой японские инвестиции (а может, и привезя наличные), получив прощение, остаться на плаву, вернуться к военному командованию, остаться, в конце концов, настоящим генералом — с войсками, а не с судебными тяжбами. Японцев в таком случае можно и обмануть — не страшно. И этот кто-то должен был быть настолько убедительным источником информации для бывшего атамана, что тот согласился рискнуть. Но от кого могла исходить эта идея? И если из советских спецслужб, то почему о ней не знал резидент ОГПУ Владимир Сверчевский?

Во всех случаях развития событий по модели операции «Трест» легальные резидентуры ОГПУ либо не принимали в них участия, либо это участие сводили к минимуму. Выводом нужного лица на советскую территорию занимались агенты-нелегалы, к которым, по всей вероятности, относились и некоторые из круживших вокруг Семенова адъютантов. Курировать их мог человек с полномочиями из Москвы: например, все тот же участник вывода Савинкова Василий Пудин, находившийся в соседней с Японией Маньчжурии, или кто-то из его шефов. Однако Токио — не Париж, не Варшава и даже не Харбин. И сообщение с СССР здесь не такое интенсивное, и японская полиция работает совсем не так расслабленно, как французская или китайская, да к тому же видно любого иностранца буквально за версту. Да, помощь резидента Сверчевского могла пригодиться, но вот только зачем он рассказал о «переговорах» Беседовскому? Загадка. Так или иначе, тайная операция стала достоянием гласности и была немедленно прекращена. Причем даже не очень понятно кем—ведь не Беседовский же мог запретить ОГПУ нелегальные контакты с представителями белой эмиграции! Тем не менее «трест» лопнул, и Семенов уже никогда не поверил бы большевикам. И вот что интересно: Василий Ощепков в нарушение всех правил конспирации был отозван в СССР еще до инцидента со Сверчевским, который тоже вскоре покинул Токио. Из Харбина немедленно вернулся в Москву Василий Пудин. Одновременно уволился из Центросоюза Владимир Плешаков и отбыл в неизвестном направлении. А вскоре Японию покинули и сам атаман Григорий Семенов вместе со своим секретарем Степаном Сазоновым.

Так была или нет попытка вывода на советскую территорию Григория Семенова? Уверен, что да, была. Она вычисляется примерно так же, как невидимые в телескоп звезды вычисляются математическим путем. Ответ, подкрепленный материалами, находится в каком-то из наших архивов. Пока что единственный из них, работающий с исследователями, — ЦА ФСБ — сообщил мне, что «сведениями о попытках вывода в 1926 г. на советскую территорию из Японии атамана Семенова Г.М. (в том числе о причастности к этому японистов-переводчиков Ощепкова В.С., Плешакова В.Д. и Сазонова С.П.) не располагает»...