Остановить Батыя! Русь не сдается - Виктор Поротников Страница 35

— Авось разживемся в монастыре хоть какой-нибудь теплой одежкой, — проговорил Сулирад, стуча зубами от холода.

Терех не стал возражать, понимая, что на открытом месте да на таком ветру недолго обморозить лицо, руки и ноги. Беляна и Велижана тоже согласились с огнищанином, желая поскорее укрыться от пронизывающего ветра за монастырскими стенами. Они были уверены, что монастырь не мог сгореть дотла, поскольку там имелись и кирпичные строения.

Подходя к Покровской обители по льду Нерли, идущий впереди Сулирад еще издали уловил носом тяжелый запах гари. Продравшись через заросли ив и ольхи, увязая чуть ли не по пояс в снегу, огнищанин и его спутники взобрались на береговой склон прямо перед черными руинами сгоревшей бревенчатой стены. За остатками стены возвышались полусгоревшие остовы нескольких деревянных зданий, белокаменная однокупольная церковь, покрытая темным налетом от дыма и сажи, каменная колокольня и кирпичный дом здешней настоятельницы. Покровский монастырь был женским.

Выглянувшая из-за туч ущербная луна озарила своим белесым призрачным светом широкий монастырский двор, на каменных плитах которого в разных позах лежали обнаженные женские тела, не меньше полусотни тел. С первого взгляда можно было понять, что этих несчастных умертвили оружием, так как на трупах зияли колотые и резаные раны, некоторые тела были с отрубленными головами, все вокруг было залито кровью, которая застыла на снегу и камнях большими багровыми пятнами.

— Господи-Иисусе!.. — шептал дрожащими губами Сулирад, ступив на место кровавой бойни. — За что?.. За что нехристи перебили этих монахинь?

Перешагивая через окаменевшие на морозе трупы, Сулирад приблизился к храму со стороны главного входа. На паперти возле распахнутых дверей лежали обнаженные тела двух совсем маленьких девочек, головы которых, судя по всему, были расколоты от ударов о каменную стену. На мертвом лице одной из девочек застыло выражение дикого ужаса, ее рот был раскрыт в предсмертном вопле, с которым она и рассталась с жизнью. Лицо другой девочки было превращено в кровавое месиво, как будто его размозжили кирпичом.

Бросив взгляд на убитых девочек, Сулирад осенил себя крестным знамением, по привычке прошептав короткую молитву за упокой их душ.

Мозаичный пол внутри храма и мощные каменные столпы, поддерживающие закругленные своды, тоже были забрызганы кровью. В просторном центральном нефе, куда просачивался бледный лунный свет через длинные оконные проемы высокого купольного барабана, взор потрясенного Сулирада натыкался тут и там на обнаженные обезображенные тела женщин и детей. Сулираду чуть не стало плохо от вида отрубленных рук, распоротых животов, раскиданных по полу окровавленных внутренностей…

На полу возле жертвенника лежало Евангелие, с которого был содран кожаный переплет. Иконостас был разрушен, со всех икон, сваленных на пол, были сняты серебряные и позолоченные оклады. На престоле поверх священного покрывала-антиминса лежала отрубленная голова немолодой женщины с длинными косами. Тут же лежала отрезанная женская кисть руки.

— Господи, видишь ли Ты, что творят на нашей земле поганые мунгалы? — шептал Сулирад, озираясь вокруг. — Неужто гнев Твой не обрушится на злых язычников?

Терех, отыскавший Сулирада в храме, был вынужден окликнуть его несколько раз, поскольку тот бормотал молитвы, как помешанный.

— Держи! — подойдя к огнищанину, Терех сунул ему в руки женский монашеский плащ залитый кровью. — Надевай, приятель.

Сам Терех уже облачился в черную рясу с оторванными рукавами, обмотав голову лоскутами из разорванной монашеской мантии.

Не в силах оставаться в полусгоревшем монастыре, залитом кровью и заваленном мертвыми телами, Терех с Сулирадом и их спутницы двинулись дальше на север вдоль Нерли. Пройдя несколько верст, они наткнулись на деревеньку в три двора, окруженную с трех сторон сосновым бором. Никого из жителей в этом выселке не было, судя по следам на снегу, здешние смерды вместе с семьями и скотом ушли на восток к лесной реке Уводь.

Татары обошли эту деревеньку стороной, видимо, не заметив ее за деревьями.

Расположившись в самой большой избушке, усталые, замерзшие путники развели огонь в печи-каменке. Перед тем как лечь спать, Терех распределил, кто за кем будет нести караул, дабы всем им не оказаться застигнутыми опасностью врасплох. Однако сам Терех, первым заступивший в дозор, не продержался и часа, заснув крепким сном возле теплой печи. Солнце было уже высоко, когда вся четверка, выспавшись, наконец, поднялась на ноги.

Следующую ночь ведомые Сулирадом путники провели в сожженной татарами деревне, где уцелели от огня две полуземлянки. У них не было никакой еды, поэтому они подкрепляли свои силы, жуя сосновую хвою и запивая ее водой из родников и колодцев.

Сулирад собирался идти вдоль Нерли до самого Переяславля-Залесского, но Терех убедил его свернуть к Суздалю, чтобы узнать, взят ли город татарами. Опасаясь наткнуться на татар, Сулирад сделал большой крюк по лесам, чтобы выйти к реке Каменке не с юга, а с севера.

Самые худшие опасения Тереха вскоре подтвердились. Все села вдоль реки Каменки оказались сожженными татарами, там, где побывали воины Батыя, остались лишь головешки и мертвые тела.

Когда до Суздаля оставалось совсем недалеко, идущие по дремучему вековому лесу Сулирад и его спутники неожиданно наткнулись на поваленную ветром могучую сосну, возле которой сидели прямо на снегу две полуобнаженные женские фигуры. Первой их заметила Беляна, которая испуганно воскликнула: «Глядите!»

Сулирад и Терех свернули с оленьей тропы и, проваливаясь в глубокий снег, приблизились к двум обнявшимся молодым женщинам, чьи неживые тела и лица были белее мрамора. На вид одной из покойниц было около двадцати пяти лет, другой было не более четырнадцати. Та, что постарше, была одета в некое подобие рваной шерстяной накидки, на ногах у нее были старые кожаные чеботы. Ее светлые волнистые волосы были распущены по плечам и покрылись инеем. Юная девушка имела на себе лишь дырявый халат без рукавов, на ногах у нее были обмотки из тряпок. Ее длинная русая коса была усыпана мельчайшей белой изморозью, как и ее изогнутые ресницы. Глаза у обеих были закрыты.

— Замерзли насмерть, бедняжки, — горестно заметил Сулирад. — Похоже, они сбежали от нехристей.

У Тереха вдруг защемило сердце, он узнал родимое пятно на руке у женщины с распущенными волосами. Склонившись над заледенелой женской фигурой, Терех убрал длинные пряди с ее окаменевшего на морозе лица. В следующий миг слезы покатились из его глаз.

— Здравствуй, Лика! — прошептал Терех. — Вот, мы и свиделись.

Вслед за Терехом зарыдал и Сулирад, также опознавший свою падчерицу Чтираду, навеки уснувшую в объятиях лютого холода.

Оставшиеся на тропе Беляна и Велижана недоумевающе переглядывались, ибо не могли взять в толк, почему Терех и Сулирад так горюют над этими замерзшими в зимнем лесу девицами.